Первый человек. Жизнь Нила Армстронга

Первые несколько минут после стыковки и экипаж, и смена управления полетом сосредоточились на том, как ведет себя Agena, памятуя, как много проблем раньше было со ступенью GATV. Хьюстон никак не мог подтвердить, что Agena принимает по радиолинии и сохраняет команды, необходимые для запланированного маневра по рысканию. ЦУП также желал выяснить, почему на ее борту, казалось, не работал измеритель скорости. Эти два таинственных фактора могли означать, что система управления ориентацией ракетной ступени может быть неисправна. Кэпком сказал Армстронгу, что, если она начнет вести себя непредсказуемо, ему следует отключить систему ориентации ступени и управлять связкой с помощью двигателей ориентации корабля. Через шесть минут после того, как экипаж получил это предупреждение, станция связи в Тананариве потеряла сигнал корабля, который ушел в «мертвую зону». Начался период в двадцать одну минуту, в течение которых связи с Gemini VIII, теперь соединенным в одно целое со ступенью Agena, быть не могло.

А потом с борта корабля пришли слова, от которых стыла кровь в жилах:

7:17:15

Скотт:

У нас серьезные проблемы. Мы… мы летим кувырком. Мы отсоединились от блока Agena.

Армстронг так вспоминал последовательность событий до первой в истории американской космонавтики аварии, которая потенциально могла стоить астронавтам жизни: «Мы ушли в тень почти сразу после того, как состыковались. Там, на теневой стороне, мало что видно. Наверху можно наблюдать звезды, а на Земле – огни городов или молнии в областях, охваченными бурями с грозой, но больше почти ничего. Дэйв обратил внимание на шариковый индикатор и указал на него мне: мы шли не с горизонтальной ориентацией, а накренились градусов на тридцать».

Когда их корабль попал в область ночи, астронавты увеличили яркость светильников в своей кабине настолько, насколько было возможно, и поэтому не смогли бы понять, что линия горизонта не в том положении, как надо, если бы не посмотрели на приборы внимательно: «Я попытался компенсировать крен небольшими импульсами двигателей системы орбитальной ориентации и маневрирования. Сперва получилось, но потом крен начал нарастать снова, поэтому я попросил Дэйва отключить цепь управления ступенью Agena. У Дэйва на его стороне кабины были все органы управления этим ракетным блоком».

Скотт скомандовал орбитальной мишени отключить ее систему поддержания ориентации, но это не помогло; он постучал по выключателям ступени Agena и попытался повторно включить и выключить их все; потом обесточивал и заново включал питание всей панели управления Agena. Впечатления Армстронга были такие: «Я действительно не ждал никаких затруднений со стыковкой, ведь мы проходили все на тренажерах», но никто не создал имитацию того, как состыкованная связка Gemini – Agena может испытывать такие непонятные движения и нагрузки. «Если бы у нас была возможность отработать эту ситуацию на практике, – размышлял Армстронг, – то, я уверен, мы нашли бы решение быстрее».

«К этому моменту состоялось уже несколько успешных полетов кораблей Gemini, – замечал Армстронг. – И было естественно заподозрить, что если и случилась какая-то проблема или ошибка, то по вине ступени Agena, которая и без того доставляла много хлопот в процессе разработки».

Ожидание подвоха от Agena было подкреплено предостережением Джима Ловелла за минуты до стыковки, что в случае каких-либо проблем с ней Армстронг и Скотт должны расстыковаться и управлять лишь собственным кораблем. И Нил просто сказал товарищу: «Будем выполнять расстыковку и отход», на что Дэйв тут же согласился.

«Выполняй», – скомандовал Армстронг Скотту. «Мы разомкнулись благополучно, – годы спустя объяснял Армстронг, – но я волновался, потому что не хотел столкнуться со ступенью-мишенью сразу же после расстыковки. Так что я резко сдал назад, надеясь увеличить расстояние между объектами до того, как один из них, вращаясь, ударился бы по другому. Это получилось. Сразу же после я попытался стабилизировать наш собственный корабль, и оказалось, что я не могу этого добиться. И тут стало понятно, что проблемы испытывала не Agena. А мы сами».

Главным «злодеем» в этой истории оказался один из двигателей системы орбитальной ориентации и маневрирования Gemini VIII – если быть точным, двигатель номер восемь, – маленький жидкостный ракетный двигатель с тягой в 10,43 кгс, который управлял креном аппарата. По всей видимости, в то время, пока Армстронг использовал систему ориентации для управления связкой Gemini – Agena, произошло короткое замыкание и двигатель начал непрерывно работать.

«Тогда я не знал, – вспоминал Армстронг, – что я слышал работу двигателей ориентации только в момент зажигания, но не мог слышать двигатель, когда он функционировал постоянно».