Первый день вечности

По правде говоря, я даже в институт поступать не планировала. Но Женя отговорил меня принимать решение, хорошенько не обдумав все плюсы и минусы. Он обещал, что однажды я скажу ему спасибо, если послушаюсь совета и получу хоть какой-нибудь диплом. Хотелось верить, что он прав. Пока от попыток совмещать две несовместимые вещи – карьеру модели и учебу – я испытывала сплошные неудобства. Да и отношения с одноклассниками, несмотря на популярность, лучше не стали. Разве что их враждебность теперь была скрытой, а зависть проявлялась в повышенном внимании и желании общаться со мной целыми переменами. Кто сказал, что в студенческом коллективе жить будет проще? Только Настя, как и раньше, не интересовалась моей карьерой. Она размахивала мечами с другими чокнутыми фанатами фэнтези, встречалась с волосатым и, на мой взгляд, очень тупым парнем из своей тусовки и знать ничего не хотела о моде и гламуре. Именно за это я и любила свою единственную подругу. К тому же Гордеева успевала учиться за нас обеих, выполняя все домашки в двойном экземпляре…

Геометрия отказывалась лезть в перегруженную тревогами голову. Промучившись около часа, я отложила книгу и приготовилась спать. Часы показывали два ночи. Самое время отправляться в мир грез, где я искренне надеялась встретиться с любимым.

Звонок телефона вырвал меня из легкой дремы, в которую я только что начала погружаться. На экране определился домашний номер. Сердце сжалось от дурных предчувствий, но я смело нажала на зелененькую кнопку. В Москве времени еще больше, чем в Милане, должно было приключиться что-то экстраординарное, если родителей замучила бессонница. В нашей семье лишь один полуночник – это я. – Ксюша, Ксюша, – причитала мама. Даже на расстоянии в несколько тысяч километров я ощущала ее волнение и страх.

– Мама, что случилось? – я пыталась держаться стойко, но руки уже тряслись так, что трубка норовила вот-вот выскользнуть на пол.

– Ксюша, Ксюша…

Снова ничего вразумительного, сплошные всхлипы да причитания. Я терпеливо ждала, пока мать возьмет себя в руки, стараясь унять собственный ужас, подкрадывающийся из темноты гостиничного номера. Автоматически рука протянулась к выключателю. Слабенький желтоватый свет ночника разогнал тени, еще больше сгустив их по углам. Почему-то мне показалось это дурным знаком.

– Лера, – наконец выдавила мама. – Они с Олегом ездили в гости… – Олег был последним протеже моей сестры и мне никогда не нравился. – Их машина улетела в кювет…

– Что с ней?.. – я слышала, как дрожит голос. Мы никогда не были близки с сестрой, но это не отменяло того факта, что где-то глубоко в душе я любила ее, а она, наверное, меня.

– Олег… он погиб на месте, – продолжила мама. – Лера в реанимации. Мы не знаем, выживет ли она. У нее много переломов и черепно-мозговая травма. Все очень плохо. Возвращайся домой, пожалуйста.

Сообщив страшные вести, мама начала рыдать. Я не заметила, как вскочила с постели и принялась складывать в чемодан разбросанные по всей комнате вещи. Оставалось только гадать, как за несколько часов, проведенных в гостинице, я умудрилась создать такой беспорядок.

Найти билеты до Москвы оказалось не так-то просто. К тому же пришлось связаться с клиентами, которые отнюдь не обрадовались моему отказу участвовать в фотосессии. Мой сопровождающий сбился с ног, чтобы организовать наш срочный отъезд, и лишь вмешательство Жени, который по первому моему звонку поднял на ноги половину столицы, помогло мне покинуть Милан и вылететь домой.

В самолете я буквально сходила с ума от волнения. Я даже почти не думала о любимом, поглощенная страхом за жизнь сестры. Скажи мне кто еще неделю назад, что она мне так дорога, ни за что не поверила бы.

Я загадала, что, если в Москве будет солнечно, все закончится хорошо, тучи и тем более дождь, напротив, станут предвестниками ужасного окончания этой истории.

Меня встретило голубое небо. Молодые листья шуршали под легкими дуновениями теплого ветерка. Идеальный май. Раньше я непременно обрадовалась бы такой погоде, сейчас же испытала лишь облегчение. В тот день я не подозревала, что черная полоса, которая окрасит несколько бесконечно долгих лет моей жизни, только начиналась. И случившееся с сестрой – всего лишь первый и, увы, не самый грозный звоночек предстоящих несчастий.

Едва ступив в зал прилета, я очутилась в объятиях Жени. Прежде он никогда не позволял себе подобных нежностей на людях. Но сегодня случай был совершенно особый, и я была крайне признательна любимому за чуткость. Уткнувшись носом в мягкую ткань его куртки, я ощутила, как напряжение последних часов отпускает меня.

Мы стояли, не шевелясь, минут пять. Женя шептал мне в волосы что-то утешительное. От его голоса на сердце становилось теплее, и руки уже не так сильно дрожали. Вспышка фотокамеры заставила нас отпрянуть в стороны. Мой парень первым пришел в себя. Он обвел взглядом переполненный зал в поисках папарацци. К сожалению, найти одного человека в такой толпе все равно что углядеть иголку в стогу сена.