Первый день вечности

Я шумно выдохнула. Как быстро в его голове созрел план! Отчего-то вдруг стало очень обидно. Выдать меня за девушку Севы! Возмущение плескалось внутри, готовое вот-вот вырваться наружу. И все же слабенький голос рассудка упорно твердил, что любимый прав. Так будет лучше для всех. Репутация Жени останется незапятнанной, в то время как наши с Севой рейтинги наверняка поползут вверх. Индустрия моды просто обожает интимные скандалы, а вот в политике для них места нет. Уже через минуту я взяла себя в руки. К счастью, ничего лишнего я сказать не успела.

– Ксюнь, я понимаю, что все это не очень приятно, и постараюсь придумать, как минимизировать потери, – извиняющимся тоном добавил Женя. Он, как обычно, безошибочно угадал мое настроение.

– Не надо ничего придумывать, – оборвала его я. – План отличный. Небольшая шумиха вокруг моего имени не повредит. А с ролью девушки Севы я справлюсь. Это не сложнее, чем позировать вниз головой. Уверена, агент придет в восторг от идеи немного потрепать мое имя в прессе.

Я, скорее, почувствовала, чем услышала, как Женя выдохнул с облегчением.

Все оказалось хуже и куда сложнее, чем я предполагала. Проблемы ударили сразу со всех сторон с такой мощью, что сопротивляться их шквалу обычной старшекласснице было явно не по плечу. Состояние Леры вызывало у врачей огромные опасения. И дело было не столько в физическом состоянии сестры, сколько в душевном. Пока она находилась без сознания, мы молились, чтобы она пришла в себя. Но когда сознание вернулось, стало ясно, что их отношения с покойным Олегом были куда серьезнее, чем мы полагали. Лера впала в глубокую депрессию, и это мешало ее выздоровлению. Мама практически не отходила от постели больной дочери, а отец начал частенько прикладываться к бутылке. Я больше, чем когда-либо прежде, оказалась предоставлена самой себе. Единственным лучиком света в сгустившейся тьме стал для меня Женя. Хотя, если быть до конца откровенной, Сева и Настя тоже помогали чем могли, не оставляя меня одну и неизменно проявляя участие.

Школу я окончательно забросила, даже не явилась на последний звонок, а от экзаменов получила освобождение по причине какого-то труднопроизносимого диагноза, который сокращался до трех емких букв ВСД. Мне не хотелось видеть одноклассников, читать в их глазах неискреннее сочувствие, бороться с их антипатией и завистью. Не было ни малейшего желания выбирать платье на выпускной и наряжаться, будто Золушка, чтобы проторчать целый вечер в углу какого-нибудь ресторана, заедая стресс булками. На подиуме я ощущала себя вареной курицей и только природному таланту была обязана тем, что такую хмурую модель продолжали терпеть и даже приглашали участвовать в крупных рекламных кампаниях.

Так продолжалось чуть больше месяца. Наступил июль. Синхронизируясь с моим настроением, зарядили бесконечные дожди. Леру выписали из больницы, и теперь, вся в гипсе и расстроенных чувствах, сестра с утра до вечера лежала в своей комнате, пялясь в потолок. Она практически ничего не ела и не пила, спала, только когда мама умудрялась впихнуть ей в рот успокоительное. Обстановка дома была такой, что появляться там стало не меньшей пыткой, чем недавно в школе.

Мне удалось получить приглашение на показ в Нью-Йорк. Я приняла его с таким облегчением, словно мне дали путевку на Луну в один конец. Хотя бы пять дней не видеть убитую горем сестру и трясущихся за ее будущее родителей казалось счастьем.

Женя бросил все свои дела и полетел вместе со мной. Это было вдвойне рискованно после нашей встречи с папарацци в аэропорту месяц назад, но оставить меня одну любимый не решался. До сих пор наши фотографии нигде не появились, и с каждым днем крепла надежда, что так и не появятся, но Измайлов был настороже. Я же не могла думать еще и об этом, предпочтя позабыть все, что только можно, едва моя нога ступила на американский континент.

Встретились с любимым мы, как обычно, в гостинице. Его номер был на другом этаже – еще одна мера предосторожности, которой раньше мы всегда пренебрегали. Тем вечером мы не пошли ни в ресторан, ни бродить по улицам и осматривать достопримечательности. Просто сидели на диване под гудение местного МТВ и целовались до головокружения. Мне хотелось перейти к следующему этапу, но Женя был непреклонен.

– Ты не хочешь меня, – выдохнула я, когда он отстранился и, стараясь выровнять дыхание, облокотился на спинку дивана.

– Очень хочу, моя маленькая, ты даже не представляешь как. Но ты такая молодая, такая хрупкая, такая невинная. Я очень боюсь, что ты пожалеешь об этом или что все выйдет не так, как ты мечтала.