Первый день войны

– Сегодня ночью с гродненского аэродрома должны вылететь на восток два транспортных самолета… – сказал он. – На них будут эвакуироваться документы штаба армии и ряд штабных работников. Если к двадцати четырем часам вы доставите свой архив на аэродром, то сможете отправить его вместе с ними.

– Где находится аэродром? – спросил Горбенко, разворачивая карту.

Майор пальцем указал на карте точку юго-западнее Гродно.

– Вот здесь… Но вам надо торопиться, товарищ лейтенант. – добавил он. – Немецкие танки уже подошли вплотную к аэродрому. Их пока сдерживает артиллерийский заслон, но они в любой момент могут прорваться на летное поле.

– Я вас понял, товарищ майор. – ответил Горбенко. – Вы сможете показать дорогу? – спросил он.

– Конечно… Начштаба для этого и прислал меня к вам. – ответил майор. – Сейчас… – майор бросил взгляд на часы. – Девять вечера. Если у вас всё готово, то надо выезжать немедленно. В полночь мы будем на аэродроме. Но учтите, что в городе активно действуют немецкие диверсанты. Они уже убили нескольких офицеров штаба и делегатов связи, посланных штабом армии в войска. Именно поэтому в Гродно сейчас такая неразбериха. Телефонная связь с утра не работает. Штаб армии не может связаться с войсками на границе. Развертывание вторых эшелонов армии тоже задерживается из-за постоянных налетов вражеской авиации. От удара немецких бомбардировщиков погиб и ваш начальник капитан Матвеев… – опустив глаза, тихо сказал майор. – Утром он выехал с личным составом управления на помощь пограничникам. Согласно, полученной вчера вечером из Генерального штаба директиве, в штабе армии вначале решили, что артобстрел и бомбежка, это всего лишь пограничная провокация, а не начало войны. Колонна Матвеева остановилась для дозаправки в небольшой рощице. Её обнаружили немецкие диверсанты и навели на неё свои бомбардировщики. Те за несколько минут сравняли рощицу с землей. По нашей информации из колонны никто не уцелел. Все погибли!

Горбенко и Миронов молча сняли головные уборы.

– Отличным командиром был капитан Матвеев, хоть и горяч был не в меру… – с грустью сказал Горбенко. – Но ему простительно. Ему ещё и тридцати лет не исполнилось. Это он вернул меня на оперативную работу.

Горбенко надел на голову кепку и обратившись к майору, сказал:

– Сейфы с архивом, товарищ майор, погружены в машину. Другие документы мы сожгли. Можем выезжать прямо сейчас. Вы садитесь в кабину рядом с шофером и показывайте ему дорогу, а я с бойцами поеду в кузове.

Спустя минуту, грузовик, не зажигая фар, выехал на тихую безлюдную улицу и, минуя кирпичные завалы и воронки от бомб, направился к юго-западной окраине города.

ВАРШАВА. СУЛЕЮВЕК. 22 июня 1941 года…

Поздно ночью между адмиралом Канарисом и подполковником Шмальцшлегером состоялся короткий телефонный разговор. Говорил по телефону только Канарис, а Шмальцшлегер лишь изредка произносил отрывистые фразы – «Слушаюсь!» и «Будет исполнено, господин адмирал!» Закончив разговор, Шмальцшлегер дрожащей рукой вытер платком со лба пот и вызвал к себе шифровальщика. Под его диктовку тот написал текст радиограммы: «Лейтенанту Бауэру… Примите все меры к захвату архива НКВД в Гродно. Вам в помощь направляется еще одна группа диверсантов в количестве двадцати человек. Если захватить архив не удастся, то задержите его эвакуацию из города до завтрашнего утра. Завтра утром в Гродно войдут наши танки. Горбенко должен быть ликвидирован или захвачен в плен живым. Если порученная вам задача не будет выполнена, вы будете отданы под суд военного трибунала». Подписав радиограмму, Шмальцшлегер поднял глаза вверх и набожно перекрестился.

ГРОДНО. МОСТ ЧЕРЕЗ НЕМАН. 22 июня 1941 года…

Темные и безлюдные улицы Гродно лишь изредка освещались вспышками сигнальных ракет. Несколько секунд, пока ракета горела в воздухе, дома начинали светиться белым призрачным светом и затем их опять покрывала, наполненная дымом и запахом гари, ночная темнота. Прямо посреди улиц стояли брошенные автомобили и повозки. На перекрёстках дорогу преграждали пустые трамвайные вагоны. Грузовик, в котором ехал Горбенко, не зажигая фар, с трудом объезжал эти препятствия. Миновав, покрытую воронками, центральную площадь города, он по полуразрушенному мосту перебрался на другую сторону Немана и здесь остановился у, перегородившего дорогу, полосатого шлагбаума. Перед шлагбаумом стояли ещё несколько грузовиков. Горбенко с трудом различил в ночной темноте, стоящих у шлагбаума, людей в военной форме.

– Предъявите ваши документы! – приказал один из них, подойдя к грузовику Горбенко.

Майор высунулся из кабины и протянул ему своё удостоверение.

– По приказу начальника штаба армии, – объяснил он. – Мы везём очень важный груз. Мы спешим! Прошу пропустить нас, товарищ старшина.

Старшина-пограничник, небрежно козырнув в ответ, ответил.

– Сейчас кузов проверю, и можете ехать…

Он подошел к борту машины и заглянул в кузов. Взгляд старшины задержался на, стоящих в углу кузова, сейфах.