Первый Джин

Но Грек и так не отставал от него. На их счастье, у дома был сквозной подъезд. Они выскочили с другого выхода на улицу и бросились дальше бежать дворами. Прохожие в недоумении оглядывались им в след.

Они неслись словно гончие, полагаясь лишь на свой инстинкт. Но преследователи их вскоре стали нагонять. Над головой пару раз просвистели пули.

– Петляй!– крикнул на бегу Батлер другу.– Не дай им попасть в себя.

Вывернув на следующую улицу, они чуть ли не лицом к лицу столкнулись с тремя полицейскими, бежавшим им на перехват. Все пятеро моментально вскинули оружие. Выстрелили почти одновременно. Грек изрешетил сразу двоих, а Батлер уложил третьего. Но полицейский выстрелил чуть раньше, и пуля попала ему в грудь. Рану Хью заметил, пробежав шагов сто. Дотронувшись до одежды, он понял, что ранен. Только теперь он пожалел о том, что не послушал друга и не надел бронежилет.

– Что, задело?– крикнул Грек, обернувшись и увидав, что Батлер начал отставать. Он давно уже сбросил с себя маску. Его лицо заливала кровь – задело шальной пулей.

– Все нормально!– задыхаясь, прокричал Хью. Но самого, как он чувствовал, начинало пошатывать.

И тут им наперерез выскочили сразу три машины, смигалками и воющими сиренами. Из них по бандитам открыли огонь. Хью и Грек заметались на месте, не зная, что им делать. Они лишь беспорядочно отстреливались. Грек, одну за другой бросил гранаты. Но позади стали раздаваться крики, и засвистели пули.

– За мной!– крикнул вдруг Батлер. Он бросился к ступеням музея, за дверями которого маячили перепуганные лица двух охранников. Он знал, что те могу быть вооружены, но времени для раздумий уже не оставалось.

Увидав, что к ним бегут двое с оружием, да еще и окровавленные, охранники музея попытались было закрыть двери, но не успели. Буквально слёту, Батлер и Грек отбросили секьюрити сторону и ворвались внутрь. Громко вопя, кто куда, по залам в страхе разбегались посетители музея. Один из охранников попытался выстрелить в Батлера, но тут же упал с простреленной головой.

– Все прочь!– крикнул Батлер, пальнув в потолок. С улицы слышались выстрелы. Хью обернулся, что бы окрикнуть Грека, но успел лишь увидеть, как тот замертво падает на пол. Сожалеть о смерти друга времени не было. Истекая кровью, собравшись силами, он побежал, громыхая ногами по мраморным плитам музея, ища себе спасения.

Пуля пробила ему ногу. Он упал, поднялся и, прихрамывая, сжав от боли зубы, поковылял дальше, выискивая глазами место, где можно было бы спрятаться. Взгляд его остановился на полутемном зале. Он бросился туда. Уже буквально из последних сил, волоча за собой прострелянную ногу, он втащил свое израненное тело в помещение, чувствуя, что вот, вот потеряет сознание. Перед ним возникла стена. Прислонившись к ней спиной, он медленно сполз на пол. В голове все помутилось. Но, даже находясь в полуобморочном состоянии, бандит сумел различить приближающиеся к нему фигуры людей. Он насчитал троих…. А потом вдруг понял. Это конец. Не будет больше ничего. Ни этого яркого, весеннего дня. Ни денег, ни Памеллы, любившей, наверное его. Ни чего этого уже не будет… Ему вдруг, захотелось заплакать, так как стало страшно из-за приближающейся смерти. Но сил даже на это уже не осталось. Дрожащей рукой он вытащил из кобуры оставшийся один пистолет, другой он потерял во время погони, и, прицелившись, нажал на курок.

– Я не дамся вам просто так!– прошипел Хью.– Шесть пуль в вас, седьмую себе …

Но выстрела не последовало. Заело собачку. Обессилившая рука упала. Пистолет выпал из онемевших пальцев.

– Да и…. пошли вы все к черту!

Еще не до конца потеряв сознание, он увидел и услышал, как преследовавшие его люди пробежали буквально в сантиметрах от него и, не останавливаясь, устремились дальше.

– Где он?– уже проваливаясь в темноту, слышал он.– Что за чертовщина! Кто его видел? Он только что был тут! Прямо здесь! Он что, испарился что ли?

Прошло очень много времени, так, по крайней мере, подумал Батлер, открывая глаза. Хотя на самом деле прошло всего полчаса. Все произошедшее, мелкой мозаикой стало собираться у него в голове. Весь ужас дня, все отчетливее и отчетливее всплывал перед ним. Он вспомнил перестрелку, гибель своих товарищей, как упал расстрелянный в упор Грек, как сам, раненный в грудь и в ногу, еле живой притащился сюда.