Первый гром и первая любовь

- Если так, какой же он комсомолец? - возмутилась Дина. - И где его комсомольская сознательность? Если он такой, нечего его и жалеть! Пускай уходит!

Но Наталка покачала головой, подобный исход ее не устраивал.

Решили все-таки завтра идти к Кухарскому и поговорить насчет пайка на детей.

- Ну, я побегу, у меня там ребята одни, - заторопилась Дина.

- А не надоели они тебе? - с интересом оглядывая Дину, спросила Наталка.

- Да что ты! Я и подумать боюсь, что придется с ними расставаться. Всех бы взяла, если б можно было...

Наталка заглянула в ее карие глаза, увеличенные стеклами очков, в самое донышко заглянула и поняла: правду Дина говорит.

Наталка вошла в хату, остановилась у порога. Задумалась. Зимой, пожалуй, хлопчики поместятся на печи, а летом можно и в хатыне, и в сарае, и на сеновале... Хоть и невелика хата, а закутков вокруг хватает. Жили они тут большой семьей еще с родителями, а потом, когда начался голод, старики умерли. Наталка в город подалась, а сестра ее, Мария, оставалась с детьми, мужа ждала из Херсона. И вот не дождалась...

Впервые после возвращения в село Наталка села и всплакнула, вспомнила все и всех. Горе будто размягчилось слезами. Особенно жалко было рано умершую сестру, оставившую четырех сирот.

Не знала Дина, на что вернее всего отзовется Наталкино сердце. Горевала Наталка о старшей сестре. Ради нее, Марии, надо пригреть сирот, думала она.

Юрко похож на отца: такой же толстогубый, крутолобый, а вот Санько - он же вылитая мать, и глаза у него Мариины, печальные, будто всегда вопрошающие...

Она вспомнила, как сироты облепили ее, как засияли их лица... Да что она, зверь какой, или у ней душа не болит?

Наталка уронила голову на стол и зарыдала в голос. Она плакала об ушедших, оплакивала свое одиночество здесь, в родной хате, оплакивала бедную Марию.

А Дина поздно вечером шепталась с Ганкой.

- Возьмет она их? - спрашивала девочка.

- Конечно, - глядя в темноту, как можно уверенней отвечала Дина.

- Нет, не хочет она их, - проницательно заметила Ганка и потянулась к Дине, - все мовчком, я ж бачу... Дин, а ты бы взяла?

- Не знаю...

- Ты б взяла! Ты жалостливая. А я бы того врэдного Юрка ни за что не взяла!

Дина удивленно повернулась к ней. Они лежали против окошка, и в лунном свете на подушке - золотистые Ганкины волосы. Выражение мрачной решимости никак не вязалось с ее добрым личиком.

- Ах ты, сердитка какая!

- Защекотишь, - заливаясь счастливым смехом, прошептала девочка.

- Ладно! Хватит! Спи! - вздохнула Дина, и Ганка, прижавшись к ней, уснула мгновенно со счастливой улыбкой.

В ПОЛИТОТДЕЛЕ

...В политотделе, видимо, шло совещание, когда Дина, крепко ухватив за руку робеющую Наталку, приоткрыла дверь.

Дина увидела Кухарского, Грудского, Сидоренко. Все они разом обернулись на скрип двери.

- Извините, - пробормотала Дина и хотела отступить в коридор, но Кухарский вскочил и приветливо позвал:

- Заходи, заходи, Дина! Кто там еще с тобой?

- Мы к вам, товарищ Кухарский, по делу...

- Говори, если не секрет...

- Это вот Наталка, - начала Дина, - она вернулась в село из города. В хату своей сестры. Сестра умерла. Осталось четверо ребят. Они у меня в яслях...

- Так, так, - заинтересовался Сидоренко, - и что же дальше?

- А дальше что? Ясли закроют, а детей куда? Вот по этому вопросу мы и пришли.

- Ты не волнуйся, Дина, ты сядь и не спеши, - сказал Кухарский.

- Значит, ты, Наталка, приехала обратно в колхоз? - спросил Кухарский. - Да не закрывайся, мы тебя не сглазим, хотя дивчина ты дюже гарная...

- Ее муж, Павло, комсомолец, - сказала Дина, - тоже приедет сюда. Он сейчас еще с завода не уволился.

- Отлично! Будет работать в МТС. Люди сейчас в колхозе очень нужны. Скоро урожай собирать. Хорошо сделала, что приехала.

- Мы о другом поговорить пришли, товарищ Кухарский... Как же с детьми, с племянниками Наталки?.. Я так думаю, поскольку они не такие уж сироты... ведь у них есть она, Наталка, их тетя... и они ее любят, так зачем им в детский дом? Они могут жить вместе с Наталкой, в своей хате...

- Вот ты что задумала. - Кухарский как-то неопределенно хмыкнул.

Сидоренко нервно закурил. Наталка всхлипнула.

- Почему вы все молчите? - продолжала Дина. - Разве комсомол не учит нас бороться с трудностями, преодолевать трудности? А на деле...

- Погоди, Дина, - вмешался Грудский, - дело это серьезное. Мальчики не куклы, сегодня взяла, завтра трудно станет, отдаст... Вот она какая, сама еще маленькая... А ты "тетя". Скажи, Наталка, как ты думаешь?

Наталка молчала.

Сидоренко, прищурясь, сказал:

- Ясно, как она рассуждает. Если б не хотела брать себе ребят, не пришла бы сюда, к нам. Правда, Наталка?

- Ага, - тихо проговорила та.

- Значит, согласна? - удивился Кухарский...

- Ага...

- Тебе сколько лет? - спросил Сидоренко.

- Девятнадцать...

- Справишься с такой ротой?

- Да они все умеют! - воскликнула Дина. - У них старший, Юрко, он такой шустрый, он за своими братиками, знаете, как глядит? Они хлопчики очень хорошие!

- Ясно, - сказал Кухарский, - а почему, собственно, ты, Дина, не доверяешь детским домам?

Дина помедлила и тихо сказала: