Первый из рода

— Саиди, ты символист и у тебя слишком большая семья! — прокричал Алудар. — Ты или сразу делаешь свою работу, или я посмотрю, на ком ты сломаешься. У тебя было две жены, осталась еще одна и трое детей.

— Не надо.

— Надо, мастер, надо, — прошипел Алудар. — У тебя нет иного выбора, он должен стать рабом пока не настал рассвет, до первых лучей солнца! Иначе все будет потеряно как для меня, так и для тебя.

Я смотрел как льется алая кровь на грязный пол из горла незнакомой мне женщины и думал лишь об одном. В башне все было проще, если монстр пытался меня сожрать, то делал это не из злобы ко мне, не из зависти, не для того, чтобы получить власть над остальными монстрами. Тварь просто хотела утолить голод, а эти твари, что живут на поверхности, страшнее тех чудовищ, что я видел в башне. Они убивают не потому, что хотят есть…

— Печать не будет стабильной, подобно свежей сталь ей надо остыть. Первые сутки печать будет мягкой, — начал оправдываться мастер. — Два дня, не менее. Ты все равно не сможешь использовать раба против тех, кто ему дорог.

— У меня нет времени! Делай свою работу, а остальное не твои заботы! На рассвете Ария станет главой города, я не могу допустить этого! Мне нужен меч, что убьет её, и эта тварь будет моим клинком!– закричал Алудар, на которого я все же смог поднять глаза. Передо мной стоял воин в черном доспехе, по которому текла кровь женщины, у которой все еще билось сердце, а, нет, вот и последний удар. Эта тварь, что стояла передо мной, была безумнее, чем все безумцы вместе взятые.

— Но воины Махшуда все еще в городе, они не позволят… — твердо проговорил символист Саиди.

— Что те воины? Корпус Империума уже в пути! К полудню войско будет уже тут. Кавалерия уже на подходе, но войти в город и пройти по его территории к границе Арании воины смогут лишь с разрешения главы города. Старик еще откроет ворота, Ария — нет. Среди первых прибудут сотня проходчиков, что уже проходили башни, они легко прикончат тварей, что смеют называть себя героями, — спокойно проговорил Алудар. — Есть приказ — не допустить Арию до поста главы города. Махшуд должен умереть в Империуме, иного выбора у нас нет! У меня приказ моего Дома! Умри или выполни!

— Страшно, мразь, да? — с хрипом и с неимоверным трудом проговорил я. — Ты дрожишь? Не бойся, они скоро придут за мной.

— Раб! Тебе не видать свободы, тот, кто рожден рабом, никогда не узнает что такое свобода, — заорал, словно безумный, Алудар, его лицо исказилось гневом и он размылся в воздухе. Я почувствовал первый удар в печень, затем лоб, подбородок, по ребрам. — Ты будешь мучаться, я заставлю тебя страдать!

— Поцелуй меня в жопу, — сплюнул я, попытавшись попасть на него, но только лишь сам уделялся кровью. — Ты сам не знаешь что такое свобода.

— Ты, червь, низкородный выблевыш! Тебе никогда не понять Высокородного из Дома! — заорал Алудар и продолжил мое избиение. Я трижды терял сознание, но когда в третий раз пришел в себя услышал лишь голос Саиди. В комнате не было никого кроме меня и мастера символов.

— Слышишь меня? — тихо спросил символист, и я в подтверждение его слов моргнул.

— Я не поданный Империума, Алудар не может мне приказывать, но я сделаю то, что ему нужно. Мои дети, жена… Ты должен меня понять, да, позже его будут судить за их убийства, но они уже умрут если я не сделаю того, что он хочет… — тихо прошептал мастер символов. — Тебя будут искать и пытаться поработить. Тебе нужно снять треугольник, на это не способен даже я, как создатель символов на твоем лбе. Но если когда-нибудь ты вырвешься на свободу прими родовую печать, она надежно укроет тебя на пару лун. Но не теряй времени, после этого беги в Галусау, там, в горах, ищи учителя. И помни, только став мастером символистом ты сможешь не бояться за свою свободу.

— Почему. Помогаешь? — еле смог прошептать я.

— Спаси моих детей, — прошептал мастер и коснулся моего треугольника словно раскалённым ножом. — Если для меня все пройдет плохо. Тебя все равно не удержать в рабстве, ты сможешь её сорвать, борись с ней, безродный. Осуществи легенду высокородных о том, что их нельзя сделать рабами.

Как только он прошептал это, то отпрянул от меня. У него не было времени, у него не было права на ошибку, и я даже понимал его.

Дверь скрипнула и в комнату вошел окровавленный Алудар, по его черному доспеху стекала алая кровь, а левой рукой он держал мальчишку лет пяти.

— Нет у тебя больше второй жены. Она кинулась на меня, защищая твоих детей, за что и поплатилась, — надменно проговорил друг детства Арии. — Настала очередь твоих детей. Где мой раб?

— Сейчас, — пробурчал символист и шагнул ко мне.

Мастер символов обжёг мой лоб, и я почувствовал, как сотни магических нитей опутывают мое тело. Как я теряю свободу и как воля этого мерзкого ублюдка становится для меня главной во всем моем существе. Я терял себя, а меня замещал новый я, тот, что будет выполнять любой приказ Алудара.

Если нужно я убью себя, если Он прикажет, я сделаю все, чтобы Алудар мне улыбнулся и похвалил, я убью за Алудара, я живу только чтобы выполнять его волю.