Первый из рода

Получив приказ, я вышел на небольшую площадь перед домом и молчаливо стоял, смотря на своих друзей. Внутри меня кипело сражение, разум противостоял рабской печати, но мой разум проигрывал. Печать контролировала сознание и не было во мне ни жалости, ни страха перед своими друзьями. Теперь Они всего лишь цель, которую я выполню несмотря ни на что. Ария смотрела на меня печальным взором, в её руках горел белым светом небольшой магический шар. Хария выбирала какие-то стеклянные колбы из своей сумки, а Сира покрылась толстой коркой белого льда, что защищал её полностью, словно монолитный доспех.

И вот Махшуд натянул свою тетиву, а Сира вышла впереди группы, заняв мое место в отряде, готовясь вступить со мной в схватку на короткой дистанции.

— Рык, мы постараемся тебя обездвижить. Мы разберёмся с печатью и Алударом! — прокричала мне Ария. — Ты же попытайся противостоять печати, без этого нам тебя не спасти.

— Нет, — прорычал я, сжимая древко топора и прикрываясь огромным, тяжеленным щитом. — Вы умрете. Так сказал хозяин.

И я сорвался с места ровно в тот момент, когда с тетивы лука Махшуда полетела черная стрела, а затем мгновенно сорвалась вторая, третья. Первая стрела пробила древко моего топора, и лезвие упало на землю, вторая пробила щит и пригвоздила к моему же наплечника. Третья была нацелена пробить мое колено, но я успел убрать ногу с траектории, стрелы. Я рванул вперед, отбрасывая щит в сторону и тем самым вырывая часть наплечника. В сторону полетело и бесполезное древко, оставшееся от топора. Короткие мечи моментально оказались в моих руках и вот я встретился с первым моим соперником в ледяном доспехе. Удар в голову расколол ее доспех, второй удар пошел в горло. Но белый шар, что сорвался с рук Арии, тут же врезался мне в стальную грудную пластину и я промахнулся, а взрыв шара деформировал мой нагрудник и отбросил меня на метр назад. В полете я выронил мечи из рук, и когда коснулся земли, вновь понесся вперед, но уже с голыми руками. Сира моментально ушла обратно в строй и вперед вышла Хария со стеклянной колбой черного света. Я видел, как она сомневается.

— Хария, давай!– прокричал Махшуд. — Это наш единственный шанс!

Целительница разбила колбу о землю, черная жидкость, обгладывая камни, начала превращаться в сиреневый туман, который окутал все вокруг стеной. Я ворвался в туман, ориентируясь лишь на слух и на стихию землю, и, видя, не более метра перед собой, наощупь схватил кого-то за шею. Глаза Арии мне не забыть никогда, мгновение, два удара и изломанное тело улетело в сторону. Махшуд стоял в метре от меня со своими саблями, прекрасно зная, что в ближнем бою я страшен и смертоносен, но в нем не было страха перед неминуемой смертью, была лишь уверенность в своей победе, но он промахнулся в своем коротком и быстром ударе. Я вырвал одну из его сабель и разрубил рядом стоящую Харию пополам. Крики боли и ужаса наполнили воздух, кровь моих друзей была повсюду.

А вокруг все струился сизый туман. Махшуд лежал на земле с вошедшей в глаз наполовину саблей. Осталась лишь она, и я шагнул вперед. Белый снег на земле, серый лед на ней, и мы заключили друг друга в объятия, из моих глаз брызнули слезы. Под моими руками трещал лед, затем ребра той, что я доверял, ту, что я…

Сира умерла, и ее изломанное тело упала подле моих ног, а во мне лопнула струна. Я понял, что совершил.

Руки дрожали, воля, наконец, вырвалась из клетки и уничтожила холод в моем лбу, от чего кровь потекла из середины треугольника. Я упал на колени, прикрыв свое лицо ладонями. Они смогли, они освободили меня, но какой ценой. У меня никогда не было чего-то столь ценного как то, что я разрушил собственными руками. Свобода, я чувствовал, что теперь только я руковожу своими действиями. Но зачем мне эта ненавистная свобода, зачем мне нужна такая жизнь?

— А-а-а-а! — обезумев, я кричал в сторону Алудара, что скрывался за стенами и дрожал от страха. — Алудар, я убью тебя, я убью всех кто дорог тебе! Я уничтожу твой дом!

Во мне пылала боль, мне хотелось взять меч и вонзить себе в сердце, но сначала я уничтожу всех, кто виноват в том, что я совершил.

— Рык, — вдруг донесся за мной голос Сиры и я вздрогнул.

Я боялся оборачиваться. Я боялся увидеть ее живой. Переломанной, изуродованной, на последнем издыхании, но еще живой. Я все же обернулся, в моем разуме уже властвовал лишь я и только поэтому там был страх? Я обернулся, я не верил своим глазам и из них пошли слезы. Я не понимал как такое возможно, и пусть мои глаза меня обманывали, но сила земли не могла так поступить со мной.

— Рык, — передо мной стояла Сира, словно и не было боя. Она стояла в своей потрепанной еще в башне черной, кожаной броне и улыбалась. — Ты теперь свободен. Ты сорвал с себя печать?

— Ты, ты, — я начал заикаться. — Этого не может быть!

— Жива, — улыбнулась она.

— Эй, лысый, мы вообще-то тоже живы! — прокричал из сизого тумана Махшуд. — Ну вот, проиграла ты, Ария. Я же говорил, он и не вспомнит о тебе если увидит Сиру.