Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников

Наши люди начали делать подкопы под башни и стены. Отовсюду на город летели камни из метательных машин (tormenti и petrariae) и сыпались стрелы, словно град. Воины, рабы Божьи, продолжали настойчиво обстреливать противника, твердо следуя тому правилу, что они или возьмут верх над врагом, или будут нещадно убиты. И ничто не указывало на скорую победу в битве. Когда же машины были придвинуты еще ближе к стенам, то стали метать с них не только камни и стрелы, но горящие деревянные бруски и пучки соломы. Бруски прежде пропитывали смолой, обмазывали воском и серой; солому же и кудели наматывали на железный прут и затем поджигали, и эти горящие головни метали во врага. Когда они падали, то продолжали гореть. От таких снарядов не мог спасти ни меч, ни высокие стены; защитники не могли укрыться от них даже под стенами. И сражение продолжалось с раннего утра до поздней ночи, и вряд ли можно было представить более величественное и славное событие. Мы возносили наши молитвы Всемогущему Богу, нашему Возглавителю и Поводырю, уверенные в Его милости. Наступила ночь, а с ней пришли и страхи.

Сарацины опасались, что мы возьмем приступом город ночью или же на следующий день, поскольку все подготовительные работы наши у стен были закончены, и ров был заполнен, так что появилась возможность быстро взобраться на стену. С нашей стороны были опасения, что сарацины подожгут наши осадные орудия, которые были передвинуты ближе к стенам, и тем облегчат свое положение. Так что с обеих сторон эту ночь провели в постоянном бдении, трудах и бессонной настороженности. С одной стороны, была явная надежда, с другой – сомнения и страх. Мы славно потрудились, чтобы завоевать город ради славы Господней, они сопротивлялись, хотя и не так охотно, нашим усилиям ради законов Мухаммеда. Трудно даже представить, какие были предприняты неимоверные усилия с обеих сторон этой ночью.

Когда настало утро, наши воины бросились быстро к стенам и выкатили вперед осадные орудия, но сарацины построили столь много машин, что на каждую из наших приходилось 9—10 машин врага. Тем самым они сильно помешали нашим действиям. Это был девятый день, когда, согласно предсказанию священника, мы должны были взять город. Но к чему я столь долго и подробно объясняю? Наши машины были полностью разбиты под ударами многих камней, а наши люди были уже не столь быстры, но сильно уставшими. Однако оставалась еще надежда на Божью милость, на помощь Того, против Кого ничто не властно; именно в годину тяжких испытаний Он источник наших упований. Нельзя не рассказать об одном имевшем место случае. Две женщины пытались помешать работе одной из наших метательных машин с помощью колдовства, но на них и трех рабов упал камень и сокрушил их, так что они не успели даже произнести слова заговора.

К полудню наши люди были сильно истощены, и силы их были почти исчерпаны. Каждому нашему воину противостояло множество врагов; стены были очень высоки и мощны, и оборонительные укрепления, которые осажденные быстро восстанавливали после их разрушения, были, казалось, для нас непреодолимы. Но пока мы колебались, проявляли нерешительность, и враг пользовался этим, целительная милость Господа помогла нам, вдохновила нас и обратила скорбь в радость. Ибо Господь не забыл о нас. Пока продолжался совет, на котором решалось, отводить ли наши машины, поскольку часть из них была сожжена, а остальные сплошь разбиты, некий рыцарь, поднявшись на Масличную гору, начал размахивать щитом, привлекая к себе внимание тех, кто был вместе с графом и другими воинами, давая им знак к продвижению. Кем был этот человек, мы не смогли выяснить. Наши люди обрели смелость, и одни начали тараном долбить подножие стены, а другие подниматься по осадным лестницам и на канатах. Наши лучники пускали зажженные стрелы, обернутые хлопком, всячески мешая сарацинам захватить деревянные осадные башни, занятые воинами герцога [Готфрида] и других. Густая туча стрел вынудила защитников города покинуть стены. Тогда был быстро перекинут на них длинный перекидной мост с башни, и воины, проявляя храбрость и бесстрашие, начали перебегать по нему в Иерусалим. Среди тех, кто вошли первыми, были Танкред и герцог Лотарингский [Готфрид], и количество крови, что они пролили в тот день, было просто немыслимым. Все устремились за ними, и сарацинам пришлось туго.