Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников

Когда мы, под угрозой измен и предательства со всех сторон, подошли к некоей крепости под названием Водена (Bucinat), графу стало известно о том, что печенеги намереваются напасть на нас в горном ущелье. С несколькими рыцарями он внезапно обрушился из засады на печенегов и, убив нескольких из них, остальных обратил в бегство. Меж тем письма императора с предложением о мире продолжали приходить, но, несмотря на это, следуя его злому умыслу, враги окружили нас со всех сторон. Когда мы пришли в Фессалонику[21], епископ был все еще болен, и он остался в городе с несколькими людьми.

После того мы достигли города Руса, где все его жители были готовы причинить нам зло, мы уже были не расположены проявлять терпимость. Поэтому мы прибегли к оружию и разрушили внешние стены, захватили большую добычу и принудили город к сдаче. Потом, развернув знамена, мы вошли в город с боевым кличем графа «Тулуза!», а затем покинули его.

Мы подошли к другому городу – Родосто[22]. Когда находившиеся на службе императора рыцари попытались напасть на нас, многие из них были убиты, и при этом были взяты большие трофеи. Тогда послы, которых мы отправили к императору, получив деньги от него, возвратились к нам, обещая, что все закончится миром. Чего большего можно было пожелать? В послании, доставленном одновременно нашими посланцами и послами императора, говорилось, что графу следует, оставив позади свою армию, безоружным с несколькими своими людьми, поторопиться на встречу с императором. Посланцы сказали, что Боэмунд, а также герцог Лотарингский, граф Фландрский и другие князья молятся о том, чтобы граф быстрее заключил соглашение с императором о походе на Иерусалим и чтобы император, взяв крест, также стал предводителем Божьего войска. В дополнение к этому они сообщили, что император обещал заключить все необходимые договоренности с графом как в том, что касалось их самих, так и всего потребного для похода. Они заявили, что сражение неминуемо и что без поддержки большого войска его результат может быть неблагоприятен; было также сказано, что граф должен приехать с небольшой свитой, так чтобы, когда его войско подойдет, все было бы уже обговорено с императором и чтобы больше не возникло никакой задержки. В конце концов графа уговорили отправиться впереди войска одному, оставив свою охрану в лагере. И так он поехал без оружия в Константинополь.

Роберт Нормандский и Стефан Блуаский на пути в Константинополь 5 апреля – 14 мая 1097 г

Фульхерий Шартрский

Тогда в марте 1097 года, как только наступила весна, герцог Нормандский и граф Стефан Блуаский со своими соратниками (так как он тоже ждал подходящего времени) возвратились снова на побережье. Когда флот был готов к отплытию к апрельским нонам, которые пришлись в тот год на праздник Пасхи, они поднялись на борт в порту Бриндизи. «Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим., 11: 33). Ведь среди всех этих кораблей был один корабль, который, как мы увидели, неожиданно раскололся посередине по неизвестной причине. И тогда около четырехсот душ, мужчин и женщин, утонули, о которых мы сразу вознесли молитвы к Богу. Когда удалось выловить достаточно много мертвых тел, на плечах некоторых из них было обнаружено изображение креста. Когда эти люди были еще живы, они вышили на одежде крест, и это произошло Божиим произволением, чтобы тот же самый победный знак веры остался на теле тех, которые преждевременно ушли из жизни, продолжая служить Ему. Поэтому весьма своевременным было подобное чудо, чтобы доказать тем, кто были свидетелями его, что почившие уже обрели вечный мир в Боге; поистине свершилось то, что было предречено: «Вот покой, дайте покой утружденному, и вот успокоение» (Ис., 28: 12). Из тех наших спутников, боровшихся со смертью, выжили немногие. Их лошади и мулы были поглощены волнами, и было потеряно много денег. При виде этого бедствия мы были сильно напуганы, и до такой степени, что многие пилигримы, робкие сердцем, которые еще не успели ступить на борт, возвратились в свои дома, отказавшись от участия в походе, и при этом говорили, что никогда более не вверят себя предательскому морю.