Первый кубанский («Ледяной») поход

Три офицера 39-й артбригады остались и перешли к нам, по приказанию генерала Корнилова их зачислили в 4-ю батарею: штабс-капитан Шпилиотов[350], подпоручики Парфенов[351] и Руссецкий[352], по слиянии этой батареи с нашей они служили у нас. В селе были захвачены запасы сахара, военные и интендантские склады. До поздней ночи перевозили оттуда амуницию, кроме того, нам достались два горных орудия.

Подпоручик Давыдов, как горный артиллерист, был послан привести их в порядок, но оказалось, что они были без замков, так что ничего нельзя было сделать. По рассказам жителей, красные бросили замки в какой-то колодезь. За находку их была обещана награда в 1000 рублей, но замков так и не нашли. Несколько орудийных лошадей, оставленных в селе и бегавших по улицам, были пойманы и приведены в батарею. К вечеру пошел дождь, и через полчаса вся площадь представляла сплошное море грязи, в которое широкими потоками вливалась грязь с улиц. Весь следующий день занимались пригонкой амуниции и 23 февраля выступили дальше.

От села Лежанка и до станицы Выселки[353]

Утром 23 февраля армия выступила из села Лежанка. Батарея шла в главных силах. О непролазной грязи не было и помину, шли по твердой, установившейся дороге. Переход прошел спокойно, и к вечеру колонна подошла к Плосской, первой кубанской станице, где и остановилась на ночевку, пройдя в этот день 12 верст. Квартиры были хорошие. Казаки встречали довольно радушно, хорошо угощали и почти все отказывались от денег. Первое впечатление от кубанцев великолепное.

24-го двинулись дальше. Батарея шла в арьергарде. Выйдя на назначенную дорогу и свернув немного в сторону, батарея остановилась и стала ждать своей очереди для вытягивания в колонну. Номера и ездовые, как всегда на остановках, собрались около одного из орудий. Шутки и смех, никогда не оставлявшие эту батарею, раздавались не умолкая. Вот показалась пехота. Прекратился шум, и грянула любимая песня пехоты – «На посту дивизиона», так встречала батарея свой полк, как и все родные ей части. Песня эта не имела ни начала ни конца и была всегда на «злобу дня» и вообще на слабые стороны части. Кто-то крикнул «Идет!» – и куплеты «Журавля» приветствуют доблестную 2-ю батарею, у которой две пушки, данные Юнкерской батареей.

«По коням» – и батарея вытягивается в колонну. Идем на станицу Незамаевскую. Часам к 12 колонна подходит к селу Ново-Ивановка, где привал на два часа. Подзакусив и подкормив лошадей, колонна продолжает путь и к 16–17 часам подходит к станице Незамаевской, одной из самых богатых станиц Кубани, встретившей армию на редкость хорошо. Была объявлена ночевка. Хозяева-казаки как будто сговорились нас обкормить и, угощая на славу, заставляли чуть ли не объедаться. Куриный суп, вареники, блины, яичница, закваски всех сортов, сметана, не говоря уже о великолепном белом хлебе, чай с медом – все это было в любой хате, и всем этим угощали гостеприимные казаки, ко всему были дни Масленицы.

Генерал Корнилов в тот же вечер говорил с казаками на сходе, встреченный шумными приветствиями и хлебом с солью, поднесенной стариками станичниками, которые постановили выставить сотню пеших и конных в его распоряжение. Как ни жалко было расставаться, но утром 25 февраля двинулись на станицу Веселую, куда подошли к часам 14, сделав 15 верст. Здесь должны были отдохнуть и к часам 20 двинуться дальше. Еще когда подходили к станице, командир говорил о том, что этом ночью или утром предстоит трудный переход с возможностью боя, которого почти не избежать, ввиду наличия бронепоездов красных, охраняющих железную дорогу.

К 20 часам прибыли на сборный пункт. Было совсем темно. Обычная при ночном движении брань и ругань то и дело раздавалась то здесь, то там. Особенно много ее обрушивалось на артиллеристов, т. к. в темноте при малейшем недосмотре ездовых колесами орудия или ящика ломались как скорлупы подводы, которых всегда бывало так много на сборных пунктах и число которых ночью, казалось, еще больше увеличивалось. Так и было в этот раз, и одна из подвод, несмотря на крики, была задета и раздавлена. Войска вытягивались в колонну, куда идем, никто не знал, предполагалось, что будем переходить железную дорогу Ростов – Тихорецкая.