Первый кубанский («Ледяной») поход

Через несколько верст вынужденная остановка. Впереди оказалась небольшая трясина, однако достаточных размеров, чтобы препятствовать движению. Начали рубить оказавшийся поблизости кустарник и накладывать на трясину, засыпая соломой, которая, к счастью, поблизости оказалась в избытке. Работа кипела, и через полчаса можно было переезжать, но, правда, по одной повозке. Стало светать, когда дошла очередь до батареи. У построенной гати стояли генералы Корнилов и Марков. Батарея прошла благополучно, не застряв ни одним орудием, ни ящиком, и получила похвалу генерала Маркова: «Ну 1-я молодец». Вскоре пришли к хутору Упорному и, не останавливаясь, двинулись дальше. При выходе из хутора сразу увидели станицу Ново-Леушковскую, вправо от которой были слышны взрывы. Это конная подрывная команда, заранее высланная генерала Корниловым, взрывала железнодорожный путь. Армия, взяв направление на Ново-Леушковскую, то есть еще южнее, уже явно шла в неопределенном направлении. Генерал Корнилов, получивший сведения о большом скоплении бронепоездов и вообще сил противника на станции Сосыка, где последний готовился встретить армию, решил перейти железную дорогу здесь, рассчитывая обмануть их и избежать бой.

Так было и на самом деле. Дойдя до станции, конвой и пехота спиливали и рубили провода и телеграфные столбы. В станице, сделав остановку только минут на 10, колонна двинулась дальше. По выходе из станицы стала видна железная дорога и далеко вправо показались дымки. Это приближался красный бронепоезд, и, дойдя до места взорванного, он открыл артогонь по колонне. Стрельба с довольно большой дистанции мало приносила вреда, но все же он, пристрелявшись, мог разбить переезд пути и даже заставить принять бой. Было ясно, что надо было как-нибудь реагировать на стрельбу бронепоезда. Батарея подходила к переезду. На полотне стояли генерал Корнилов и Марков. Подполковник Миончинский, будучи удивлен отсутствием приказаний об открытии огня, решил сам обратиться к генералу Маркову. Последний на это ответил, что командир дивизиона доложил, что стрельба невозможна из-за дальности расстояния. Наш командир это опроверг, и генерал Марков приказал открыть огонь. Переехали переезд и, свернув с дороги, снялись с передков. Первый же выстрел лег на полотне перед бронепоездом, который стал отходить и спрятался за посадку. Дав еще два выстрела, подполковник Миончинский приказал 2-му орудию поручика Казанли выдвинуться вперед. Орудие, на рысях пройдя версты полторы-две, стало на открытую позицию и открыло огонь. Бронепоезд отошел еще немного и открыл огонь по орудию. Орудие сначала отстреливалось, но потом принуждено было переменить позицию на более закрытую. Армия между тем заканчивала переход полотна, и когда он совершился, то батарея взялась в передки и догнала колонну.

Настроение у всех, несмотря на проведенную без сна ночь, было отличное, день великолепный, солнце грело вовсю. В колонне говорили, что теперь будем идти по плодородному и богатому краю Кубани, где большевизм не успел еще пустить корни, и, наверное, без боев достигнем Екатеринодара, на который столько возлагалось самых радужных надежд и который был целью нашего похода. Восторгались генералом Корниловым, так удачно проведшим армию. К часам 11–12 подошли к Старо-Леушковской, где, сделав привал на 2 часа, двинулись на станицу Ирклиевскую, куда пришли к вечеру и расположились по квартирам на ночевку.

По сведениям казаков, перед Березанкой были сделаны пять рядов окопов. Так было и на самом деле. Противник встретил наш авангард ружейным и пулеметным огнем из окопов. Несмотря на это, он был выбит немедленно. Конница Гершельмана пошла в атаку и врубилась в бегущего противника. Были взяты пленные, много порублено в момент атаки, а село занято почти без боя. К часам 12–15 батарея уже стояла на квартирах. Проходя мимо окопов, случайно заметили, что из них торчит что-то. Прапорщики Сломинский и Дегас поскакали, и этот предмет оказался трубой Цейса, брошенной красными.

Село оказалось почти пустым, ибо, испуганные рассказами большевиков о причиняемых будто бы нами разгромах и разбоях, жители покинули свои дома. Часть же мужского населения благодаря этой провокации участвовала в оказанном нам сопротивлении, и поэтому пленные состояли большей частью из них. Генерал Корнилов приказал их выпороть и отпустить. Вечером узнали, что на наш арьергард, в котором шли чехословаки, по выходе их из станицы Незамаевской налетели два эскадрона большевиков, совершенно уничтоженных перекрестным пулеметным огнем. Генерал Корнилов пожаловал одному пулеметчику 5000 рублей за храбрость и меткость.