Первый курс

– А другие кураторы? – задал между тем вопрос Голицын.

– Что – другие кураторы?

– Они тоже спаслись?

– Не думаю, – покачал головой каперанг. – У американцев, насколько я знаю, была прямая связь с Вашингтоном прямо из их жилого сектора. Что-то подобное, наверное, было у европейцев и австралийцев. Так что на момент бомбардировки они, скорее всего, были в Школе. Похоже, ими пожертвовали. За остальных – не скажу, но, как известно, свои правительства успели предупредить все, кроме Китая и Индии.

– А курсанты… Все, кто оставался в Школе – погибли?

– Надо полагать, да… – печально проговорил Гайдуков.

– А остальные? Те, кто улетел с вами на экскурсию? – Иван обернулся к альгерду.

– Они в безопасности, – заявил тот. – Все шестеро, кстати, прибудут на заседание трибунала.

– И Эмма тоже?!

– Курсант Маклеуд? Разумеется.

– И… И я смогу ее увидеть? – выдохнул Иван.

– В свое время, Голицын, в свое время, – усмехнулся Гайдуков.

– А сейчас, курсант, расскажите нам все, что вам известно о роли в этой истории нард-кора Нивга, – нетерпеливо потребовал нард Шидд.

С Глебом они встретились на следующий день, точнее – поздним вечером, в темном, окруженном высоченной стеной тюремном дворе. Бросились друг к другу, обнялись – охрана не препятствовала. Вообще, после посещения тюрьмы Гайдуковым и Шиддом отношение к нашим арестантам радикально изменилось. Им выдали новую одежду, что любопытно – синие комбинезоны Школы, и постельные принадлежности, тюремную баланду сменил обед из трех блюд, а охранники перестали по поводу и без повода размахивать перед носом своими дубинками.

Тем не менее в стоящие здесь же машины их вновь посадили раздельно. Окна были закрашены изнутри серой краской, но в одном месте кто-то прокорябал «глазок», к которому и не преминул прильнуть Иван.

Все-таки это была Москва, причем самый центр. Машина проехала по набережной мимо Кремля, и у Голицына мелькнула мысль, что в том, что тот все еще стоит здесь, есть толика и его заслуги. Затем они свернули – кажется, на Якиманку – пронеслись по ней и вылетели на Ленинский проспект. Оттуда по прямой – на Киевское шоссе. Похоже, история начинала повторяться…

Впрочем, не доезжая Внуково, машина съехала с магистрали и углубилась в лес. За окном пронесся какой-то длинный зеленый забор, потом автомобиль еще раз повернул и, судя по всему, въехал в ворота, где, наконец, и замер. Дверь распахнулась и Иван, поспешно оторвавшись от своего «глазка», выпрыгнул на траву.

Из ярко освещенного двухэтажного деревянного домика к ним уже собственной персоной спешил Гайдуков. Каперанг был в штатском костюме, лицо его выглядело немного озабоченным.

– Идите за мной, – не здороваясь, бросил он Ивану с Глебом.

– Товарищ капитан первого ранга, что это за место? – подозрительно спросил Соколов. – Нам сказали, что мы едем в аэропорт, и оттуда – сразу в Гаагу!

– Правильно сказали, – не оборачиваясь, процедил Гайдуков. – Именно в Гаагу. Но сперва нам с вами необходимо еще кое-что сделать здесь.

– Что сделать? – хором спросили друзья.

– Сейчас узнаете.

Они поднялись на высокое крыльцо с резными перилами, прошли через просторную прихожую в дом и поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Здесь, распахнув дверь одной из комнат, каперанг пропустил курсантов вперед и шагнул следом.

На обоих окнах комнаты имелись решетки, и это как-то сразу Ивану не понравилось.

– Присаживайтесь, – Гайдуков кивнул на стоящий у стены кособокий диванчик.

Друзья сели. Каперанг остался стоять.

– Итак, Гаага… – проговорил он. – Специальный Международный Трибунал, – добавил после небольшой паузы – и вновь умолк.

Иван и Глеб терпеливо ждали, когда Гайдуков продолжит.

– Желаете сослужить службу своей стране? – внезапно спросил каперанг.

– Так точно, товарищ капитан первого ранга! – друзья рванулись, чтобы вскочить на ноги, но Гайдуков коротким жестом вернул их обратно на диванчик.

– Это хорошо, – задумчиво проговорил он. – Вообще-то, по большому счету, выбора у вас все равно нет, но говорят, лучше, когда это происходит добровольно…

И вновь пауза.

– Что происходит, товарищ капитан первого ранга? – нахмурившись, задал вопрос Глеб.

– Что происходит?.. Что происходит… Пока что ничего не происходит. Но вот-вот должно произойти. Психотехническое вмешательство. Изменение памяти, если по-простому.

– Изменение памяти? – Иван похолодел. – Чьей памяти?

– Вашей, Голицын. И вашей, Соколов, тоже, естественно… – как-то рассеянно произнес каперанг.

– Но товарищ капитан первого ранга… – опешив, Иван с трудом подбирал нужные слова. Благодаря стараниям нард-кора Швура перед любым намеком на вмешательство в свое сознание Голицын испытывал безудержный, просто животный страх. – Зачем?.. Мы же и так готовы…

– При допросах в трибунале будут использоваться детекторы лжи. И не только наши, земные, но и их, – Гайдуков указал пальцем вверх, на потолок. – Альгера и Ранолы. Единственный способ не дать никому ничего заподозрить – психотехническое вмешательство. Так, по крайней мере, уверяют наши уважаемые консультанты, а в этом вопросе у нас нет оснований им не верить.