Первый лорд мафии

Джек Макфол Первый лорд мафии

Глава 1. Не волнуйся, милая, все будет хорошо

Мы принадлежали к одному внутреннему кругу, объединенному общими интересами. Мы — журналисты уголовной хроники, составляли репортажи о кошмарах большого города, оружейных выстрелах и запекшейся крови и шутили между собой. Тем пронзительным январским днем судьба, бросив косой взгляд на место действия и злобно скривившись, разрушила план идеального убийства. Королю сутенеров, хозяину чикагских дам полусвета, явился ангел-спаситель на грузовике с кипой грязного белья. Эта шутка нас очень веселила, и мы жалели, что не сможем сделать ее достоянием широкой общественности. Она так и не вышла за пределы рубрики местных новостей в наших городских газетах.

В один кульминационный момент на уличном перекрестке встретились три машины, и эти шестьдесят секунд решили вопрос жизни и смерти голубоглазого толстяка.

Среди этих машин был фургон с грязным бельем, бесхитростная рабочая лошадка на колесах, абсолютно не подходившая на звездную роль в уличной драме воплотившей лучшие моменты «Полин в опасности»[1]. В ней было все: кавалерия, спешащая на помощь, и старушка, размахивающая флажком поезду, несущемуся по направлению к разрушенному мосту.

При других обстоятельствах Вальтер Гильдебрандт рассмеялся бы просто и откровенно, если бы его спросили о том, как расписан его рабочий день. Или, скорее, расплылся бы в доброй улыбке. Его ковыляющим фургончиком управляли домохозяйки, которых отвлекал то ребенок, зашедшийся в приступе кашля, то болтливая подруга, висящая на телефоне. Женщины не могли толком спланировать свой день, и Гильдебрандт терпеливо ждал на ступеньках, пока они соберут грязное белье.

«Я давным-давно усвоил одно. Никогда не обещай, что ты будешь вовремя как штык», — робко сказал нам Гильдебрандт, поблескивая стеклами очков, за которыми прятались страх и любопытство. Как же, ему выдался шанс посмотреть и на жертву, и на преступника.

Естественно, мы запечатлели на бумаге изумленные восклицания в связи с тем, что фургончик, который тащился по своим делам без графика и расписания, умудрился повернуть на Клайд Авеню в тот единственный момент, который понадобился хозяину империи борделей, чтобы отменить прощание с миром живых.

Да, мы пропустили тот исторический момент чудесного поворота колес. Это не удивительно, мы были репортерами, а не провидцами.

Сейчас мы понимаем. Тем унылым ветреным днем Вальтер Гильдебрандт, сам того не ведая, изменил картину развития преступности в Америке.

Действие разворачивалось на Саут Шор, в районе, состоящем из двухэтажных частных особняков, принадлежащих людям из высших и средних слоев общества, разделенных кое-где многоэтажками. Этот район в соответствии со своим названием находился на берегу озера Мичиган. Туда подъезжал фургончик с грязным бельем. Там же устроился в засаде синий кадиллак с убийцами. Они выслеживали свою жертву, ждали, когда из района Луп выскользнет черный линкольн.

Лимузин ехал плавно и без рывков. Его водитель отточил свое мастерство во время налетов на банки, изящно ускользая от преследователей.

Это была живописная группа. Шофер — в щегольской коричневой ливрее, по выражению лица которого невозможно было догадаться о его криминальном прошлом. Красивая, стильная, молодая женщина с рыжими волосами. Можно было предположить, что она работает иллюстратором журнала мод — таких женщин обычно сопровождают высокие, мускулистые и загорелые парни. Ее же спутником был низенький, коренастый человечек с землистым лицом.

По улице шли прохожие, их торопливые шаги замерли перед светофором, из пальто торчали задранные вверх подбородки. Глаза внимательно осмотрели лимузин, потом перескочили на изящную фигуру, укутанную в меха. И только когда машина тронулась, мужчина тоже удостоился быстрого взгляда. Однако его образ задержался в памяти уличных бродяг: им, замерзшим и обездоленным, хотелось занять место толстячка, чтобы почувствовать успокаивающее тепло от соприкосновения с плечом элегантной и стройной подруги.

Джентльмен безучастно смотрел в затылок шоферу, он не испытывал желания заглядывать в жадные глаза нищих. Его раздражала их зависть в момент, когда он должен был лишиться всех благ. Завтра состоится суд Горькие, сбивчивые мысли были похоронены под непроницаемым выражением пухлого, почти младенческого лица. Он не хотел ни словом, ни брошенной фразой усугубить горе женщины, сидящей рядом с ним, — на ней была своя маска, она играла в свою игру.

Она знала, что вскоре спутник, терзаемый беспокойством, будет вырван из се объятий, но болтала о незначительных вещах. Как паутиной, они окружали себя притворством, самоотверженностью и великодушием в тщетных попытках ускользнуть от реальности. Вопреки эротическим предположениям уличных зевак они были мужем и женой и направлялись на Саут Шор.