Первый матч

– Как раз то, что нравится девушкам! – хохотнул отец.

– Она не просто девушка! – горячо возразил Семен. – Она вратарь женской сборной! Вот!

– Вратарь? Баба?! Ну удивил! Это ж как же такое, ек-макарек, вообще возможно?

– Рита – хороший вратарь, – возразил сын, забыв, как еще совсем недавно сам высмеивал вратаря в юбке.

На следующий день Бакин пришел на тренировку с намерением потребовать, чтобы ребята удалили со страницы выложенный ролик, однако по пути его перехватила Рита.

– Привет, Бакин Семен! – она задорно помахала рукой. – Видел, твои упражнения на страничке выложили! Я теперь по ним занимаюсь, очень удобно и ничего не забудешь.

– Правда? – губы сами собой растянулись в дурацкой счастливой улыбке.

– Конечно, правда! А ты думал? И мой тренер сказал, что очень ценный материал, хорошо, что ребята записали…

– Я тоже так думаю! – отозвался Бакин. И вправду, пусть упражнения висят на сайте. Смеются над ними только дураки, а умные люди, глядишь, используют!

* * *

Мама пришла домой счастливая. Она так и лучилась радостью – от макушки до ног. Антон посмотрел на нее с грустью. Зря он вмешивался в ее отношения с Макеевым. Сейчас, когда у них пошло на лад, мама буквально расцвела и словно стала моложе. Пусть хотя бы ей достанется счастье. У него самого впереди только пустота и боль. Несказанные слова камнями осели в груди, оттого, наверное, так тяжело.

– Антон, – Юля заглянула в комнату и запнулась, увидев лицо сына. – Антон, тебе очень плохо?

Она села на диван рядом с ним.

– Мне очень плохо, – тихо подтвердил он. – Не понимаю, почему так больно.

Мама вздохнула.

– Через эту боль проходят все. – Она бережно погладила сына по плечу. – Ты научишься с этим жить. Хорошо, что вы расстались сейчас, позже стало бы еще труднее… – Она помолчала. – Знаешь, что было написано на кольце царя Соломона?

– Знаю. «Все проходит», а на обратной стороне: «Пройдет и это».

– Правильно. – Юля поднялась. – Не забывай эти мудрые слова.

Мама ушла. Антон подошел к шкафу и достал из-под вороха одежды небольшого плюшевого медвежонка с умилительной двухцветной мордочкой и сердечком в лапах. Игрушка была куплена еще до того, как все рухнуло… В то время Антон думал, что медвежонок станет символом их любви, но жизнь жестока: он стал символом разлуки.

Антон обнял игрушку и прошептал в плюшевое мягкое ухо:

– Охраняй Олю. Пусть у нее все будет хорошо, пусть она будет счастлива!

Он написал на вырванном из блокнота листе всего одно слово: «Прости!» – и привязал записку к медведю. Оставалось только передать подарок Оле, но это оказалось совсем нетрудно – буквально вторая девушка, встреченная им у Олиного общежития, знала Ольгу Белову и согласилась отнести ей сверток.

– Пусть моя любовь охраняет тебя всегда, – прошептал Антон, глядя на сияющие равнодушным электрическом светом окна… За одним из них была та, которую он продолжал любить, несмотря ни на что.

Глава 10 Выход есть

Саша смотрел в потолок. Это все, что оставалось ему сейчас. Сегодня врач сказал, что к плечу никогда не вернется былая подвижность и что с хоккеем придется завязать.

Он смотрел в потолок и все никак не мог поверить, что с игрой действительно покончено. Не может быть! Этого просто не может быть! Слишком высока цена, слишком несоизмеримы проступок и наказание. Добытые деньги обошлись ему уж слишком дорого.

Скрипнула дверь, пропуская в палату отца с огромным пакетом и мать. В последнее время они всегда приходили вместе.

– Здравствуй, Саша, – просительно заговорил отец. – Как ты себя чувствуешь?

Костров молчал. И потому, что так и не мог простить отцу предательства, и потому, что апатия захватила его целиком. Зачем разговаривать, мечтать о чем-то, когда ничего хорошего уже не будет?! Ничего уже не будет, все закончилось, едва успев начаться. Нет, лучше просто смотреть на вон ту змеящуюся трещину, впасть в анабиоз, не думать, не чувствовать.

– Саша, – снова заговорил отец, – я не вымаливаю у тебя прощения. Я здесь, потому что очень тебя люблю. И мы с мамой сделаем все, лишь бы помочь тебе выздороветь и вернуться в хоккей. Пока есть хоть малейшая возможность, мы не опустим руки. Слышишь?

Он слышал, но все так же таращился в потолок.

– Пожалуйста, не лишай меня сына! – Отец поставил на тумбочку принесенный пакет, из которого свешивалась темно-янтарная гроздь винограда.

– Все будет хорошо, мы с тобой! – мама поцеловала его в лоб.

Родители вышли, а Саша повернулся к стене и впервые за долгое время заплакал.

* * *

Если к внештатной ситуации с коммерческим хоккеем не причастен Казанцев, следующей в качестве подозреваемого выступала фигура Романенко.

К нему я и подошел.

– Скажи, это ты ребят Разину порекомендовал? – спросил я напрямик.

– Я?! – второй тренер возмутился совершенно искренне.

– Чтобы найти хороших игроков, нужно пообщаться с тренером, – напомнил я, – а со мной никто не разговаривал.

– Не обязательно с тренером… – Глаза Романенко забегали. Он взял с полки тренерской какой-то кубок, повертел его и поставил обратно.

Это было уже интересно.