Первый особого назначения

Вовка страшно обижался на Женьку за такие шутки. Впрочем, ненадолго.

Почти каждый вечер часов в шесть в красном уголке появлялся Андрей. Едва командир переступал порог отрядной комнаты, как ребята тотчас же окружали его веселой гомонливой стайкой. Андрей знал множество чудесных игр, и его прихода ждали с нетерпением. Играли в «морской бой» и в «третий лишний», в «слова», когда из букв одного какого-нибудь слова надо составить новые, и в разные другие игры.

Веселая беготня сменялась сосредоточенной тишиной. А потом снова визг, хохот, возня…

В «слова» лучше всех играли Женька и Шурик. Но Зажицкий оказывался победителем чаще Шурика. На одно-два слова, а все-таки перегонит. Степке под большим секретом Женька открыл, что главное в этой игре — четко, раздельно, большими печатными буквами написать основное слово. А еще лучше — написать его шиворот-навыворот. Тогда все буквы на виду. А напишешь наспех — сам запутаешься.

Севка Гусаков тоже принимал участие в этих играх. Правда, в «слова» он совсем не умел играть. Зато «морской бой» ему понравился.

— «А-6»! — выкрикивал он, прикрывая ладонью листок, где по клеточкам были нарисованы квадратики и прямоугольники «кораблей». — «Д-8»!

К всеобщему удивлению, у Севки оказался настоящий талант к этой игре, и он очень гордился тем, что чаще других выходил победителем.

Но особенно любили ребята слушать рассказы Андрея. Он рассказывал о море и далеких скалистых берегах Курильских островов, о зеленых океанских глубинах и их диковинных обитателях, о боевых кораблях и друзьях-товарищах — моряках-подводниках. Он рассказывал о большой дружбе и о жарком солнце. А за окнами лил дождь, свистал порывистый ветер. И Степке казалось, что сидят они все не в отрядной комнатке рядом с красным уголком, а в тесном кубрике подводного корабля. И бьют в обшивку студеные волны. И не ветер свистит за окнами, а тревожным сигналом подает команду вахтенный: «Приготовиться к бою!».

Испортившаяся погода, дожди и холод беспокоили особенно тех ребят, кто собирался на третью смену уехать в пионерский лагерь. Да и в самом деле! Какая жизнь в лагере, если нельзя ни искупаться, ни сходить в лес за грибами?

— Если будет такая погода, — объявила как-то раз Таня, — я ни в какой лагерь не поеду.

— Зато в Крыму сейчас! — проговорил Вовка и даже зажмурился. — Красота! Я сводку слышал. В Ялте двадцать два градуса.

— Я тоже слышал, — отозвался Женька. — Двадцать два градуса мороза.

— Тепла! Тепла! Объявили: плюс двадцать два!

— Слушай, Пончик, — не отставал Зажицкий. — Поймай для нас акулу. Небольшую. Пуда на два. Мы живой уголок здесь откроем.

— Акулы в Крыму не водятся, — важно ответил Вовка.

— Должны водиться, — сказал Олег. — Если море есть, значит и акулы должны быть.

Разгорелся спор, водятся в Черном море акулы или нет. Никто толком этого не знал. А Женька нарочно кричал то «водятся», поддерживая Олега, то «не водятся», становясь на сторону Вовки.

— Ну, конечно, не водятся! — горячился Пончик.

— Нет, водятся! — хором отвечали Олег и Женька.

— Женька, это нечестно! — вопил Вовка. — Ты же сам сказал, что не водятся!

— Кто сказал? Я? Тебе показалось!

В самый разгар спора пришел Андрей. Узнав, по какому поводу шум, он спокойно подтвердил:

— Акулы в Черном море есть. Небольшие, правда, не такие, как, например, в Индийском океане. Но все равно есть. Самые настоящие.

— Ага! — воскликнул Женька. — Что я говорил! Ну, Пончик, теперь не отвертишься. Привози акулу, а то из отряда исключим.

— Давайте в «слова» играть! — перебил Женьку Шурик: он очень любил эту игру.

Но в это время дверь вдруг распахнулась, и ребята увидели Гришу.

Тот был чем-то очень взволнован. Он взглянул на Андрея, оглядел ребят и знаком позвал их за собой.

Глава семнадцатая

Следом за Гришей ребята высыпали на улицу С ними вышел и Андрей. В красном уголке остались только Мила и Дора — они в этот день были дежурными.

Дождь перестал. Рваные тучи неслись над городом. Кое-где среди их серых лохмотьев проглядывала холодная голубизна.

Никто из ребят не знал, куда ведет их мастер. Андрей тоже лишь пожал плечами, когда Степка тихо спросил его об этом. А Гриша размашисто шагал впереди, изредка оглядываясь и проверяя, не отстали ли от него Андрей и ребята.

— Может, он нас к себе домой ведет? — высказал предположение Женька. — На новоселье!

Но нет: они миновали переулок, который вел с Садовой на Почтовую улицу. Прошли мимо ворот дома номер четырнадцать. И, пройдя еще квартал, мастер свернул в проулок, выходящий прямо на дорогу к городскому кладбищу.

— Ребята! — вскрикнул Вовка. — Он нас на кладбище ведет! Вот честное слово!

— На кладбище? — в недоумении переспросил Шурик.

— Идемте, идемте, — сказал Андрей. — Если ведет, значит нужно.

Проулок кончился, и ребята вышли на дорогу, окаймленную высокими деревьями. Сомнений больше не оставалось: Гриша вел их на кладбище.

Войдя в ворота кладбища, Гриша знаком попросил всех подождать, свернул с дорожки в сторону и, наклонившись в кустах шиповника, вытащил спрятанную там старую лопату с заржавленным погнутым лотком.