Первый отряд. Истина

С 1933 г. наблюдается «устойчивая ремиссия», однако ребенок остается асоциальным, не проявляет интереса к общению со сверстниками, болезненно реагирует на любые попытки коррекции поведения.

1937 г. — переезд в г. Москву.

С 1937 г. — выступает в московском цирке вместе с родителями.

1940 г. — Олег и Мария Руслановы отправляются на гастроли в Германию, откуда не возвращаются. По некоторым сведениям из компетентных источников, остаются за рубежом с целью сотрудничества с иностранными спецслужбами. Официально объявляются врагами народа.

1940 г. — двенадцатилетняя Надежда Русланова поступает в детское исправительное учреждение № 17 (Московская область) для детей врагов народа.

В том же году за отличное поведение переводится в экспериментальный учебно-исправительный интернат им. Сванидзе (Минская область) при Специальном отделе ВЧК-ОГПУ-НКВД (директор интерната — генерал Белов H.A., настоящее имя, по некоторым данным, Белюстин В.В. - подробнее см. протокол допроса Белова H.A. от 24 мая 1944 г.).

Март 1941 — Надежда Русланова становится действительным членом военно-разведывательного Пионерского отряда № 1.

Помимо Руслановой в отряд входят еще 4 воспитанника интерната им. Сванидзе:

— Леонид Голышев (1926 г р., Псковская область, из семьи раскулаченных, с 6-месячного возраста — сирота; состоит на учете в пси- хо-неврологическом диспансере) — подробнее см. дело № 36876

— Марат Козлов (1926 г р., БССР, деревня Стуньково; отец арестован за «вредительство», мать арестована по обвинению в троцкизме; состоит на учете в психо-неврологическом диспансере) — подробнее см. дело № 36877

— Валентин Котин (1928 г р., Киевская область, родители неизвестны; состоит на учете в психо-неврологическом диспансере) — подробнее см. дело № 36878

— Зинаида Ткачева (1926 г р., Ленинградская область, дочь врагов народа; состоит на учете в психо-неврологическом диспансере) — подробнее см. дело № 36879

22 июня 1941 г. — Надежда Русланова остается единственным членом Отряда № Остальные, по ее свидетельству, обезглавлены и сожжены на ритуальном костре карательным отрядом «Аненербе».

1941–1944 гг. — в качестве агента Специального отдела УВР СССР Надежда Русланова участвует в ряде важнейших военно- разведывательных операций. Награждена орденом отечественной войны 1 степени, медалью «Партизану Отечественной войны» 2 степени.

С мая 1944 года, после ареста ее непосредственного руководителя генерала Белова H.A. (приговорен к расстрелу военным трибуналом за шпионаж и пособничество фашистским захватчикам), Надежда Русланова категорически»..»

НИКА

— Перечитываешь свой проект?

Я дергаюсь, оборачиваюсь. Эрвин улыбается пластмассовыми клыками. Он держит в руках поднос. Как давно он уже стоит у меня за спиной на балконе? В любом случае, он не мог не заметить, что в руках у меня — вовсе не описание проекта для университета в Берлине. Даже если он совсем не вглядывался в текст протокола, кириллицу от латиницы он отличит.

Я не отвечаю ему, чтобы не врать лишний раз.

Он понимает, что я понимаю, что он понимает.

Он прячет клыки и старательно смотрит в сторону, на глиняные кадки с цветами, помидорами, базиликом и анашой, пока я убираю бумаги с пластикового столика в свой рюкзак.

— Такие проекты лучше не перечитывать в людных местах. — Эрвин переставляет с подноса на столик граненый стакан, на две трети наполненный ядовито-зеленой жидкостью. — Ты ведь знаешь, как это бывает… Вонгемайншафт, здесь кто только не околачивается — могут запросто украсть идею.

Он аккуратно выкладывает на салфетку коктейльную трубочку, коробок спичек, столовый прибор неизвестного назначения — что-то вроде металлической лопаточки с дырками в форме крестов — и несколько кусков сахара.

Стакан ледяной, прокрытый мутной испариной.

— Это что? — Я осторожно нюхаю зеленую жидкость.

— «Зеленая фея», — говорит Эрвин. — Интересный напиток. На любителя — но тебе стоит попробовать.

Зеленая жидкость остро пахнет полынью, анисом и еще чем-то тошнотворно-микстурным, из детства.

— Не хочу.

— А ты считай, что это лекарство. Снотворное для твоего духа…

Эрвин чиркает над жидкостью спичкой — и «зеленая фея» вздымается из стакана синим клином огня.

Он кладет два куска сахара на металлическую лопатку и держит ее над пламенем. Жженый сахар капает через крестообразные дырки в стакан, оседает на дне коричневыми кособокими крестиками. Когда сахар стекает весь, Эрвин протягивает мне трубочку для коктейлей.

— Пить нужно залпом, — говорит он. — В три больших глотка.

Я смотрю на «зеленую фею». На коричневые крестики сахара и на синий огонь.

— Ты хочешь, чтобы я это пила?

— А ты хочешь, чтобы тебе не было больно? Хочешь освободиться хотя бы раз, ненадолго?

— …Шайсэ! — Кто-то грубо пинает стеклянную дверь. К нам на балкон вместе с музыкой, дымом и запахом марихуаны вваливается Мадина.