Первый паладин

Отвлеченные и не ожидавшие удара сзади демоны один за другим падали под ударами князя и его рыцарей, спешащих на помощь воину света. И Фрэю оставалось лишь завидовать их выдержке и отваге.

Там далеко в столице, они привыкли относиться к людям из провинции как к темному и глупому народу. Но сейчас, глядя на то с какой самоотдачей сражаются местные рыцари, Фрэй проникся уважением к этим людям.

– Мы должны им помочь! – Вскрикнул Фрэй, обращаясь к двоим, оставшимся в живых из его товарищей.

– Нам сказано охранять лорда и его помощника. – Неуверенно ответил ему ближайший рыцарь.

– Значит отходите! – Прорычал Фрэй и, плюнув, устремился в гущу боя.

Генрих подоспел как раз вовремя. Всё-таки такое количество противников требовало колоссального расхода сил, да и поддержание защитного купола отнимало немалое количество энергии и концентрации.

Когда я услышал пробивающихся ко мне рыцарей Оплота, хотя бы стало полегче тем, что больше не требовалось постоянно держать щит света за спиной.

Я привычно исцелил небольшую рану на плече. Задели, сволочи. Плохо без своих доспехов, ибо обычные, не покрытые знаками, демоны нет-нет да пробивали.

И вот самая тяжелая стадия боя была позади. Демоны уже не наваливались гурьбой, лишь неуверенно огрызаясь, ощущая свое поражение, ибо расстановка сил теперь была в нашу пользу.

Когда остался всего лишь один представитель демонического племени, мы услышали голос Стрикта:

– Нужно взять его живым! – Дознаватель протиснулся через свою немногочисленную охрану и встал за нашими спинами.

Последний живой краснокожий демон гнева скалился и рычал, осознавая всю безысходность ситуации. Видимо, где-то глубоко в черепушке этих тварей есть зачатки сознания.

– Что ж. – Двинулся я вперед. – Вам повезло что это демон гнева. Гордыню было бы пленить гораздо сложнее.

Я сделал взмах и фигуру твари по ногам и рукам окутало сияющее «вервие усмирения».

– Можно отрубить ему кисти? – Стрикт подошел поближе к валяющемуся на земле потустороннему существу. – Для безопасности. – В его тоне наконец чувствовалась крупица уважения, а не снисходительность.

Я пожал плечами:

– Можем попробовать.

Взмах, и из культи демона полилась алая вязкая субстанция, а сама кисть начала постепенно дематериализоваться.

– Попробую прижечь. – Покачал головой я.

Демон опять зарычал от боли, когда касание чистым светом оставило ожог на месте отрубленной кисти. Но дело сделано – демоническая кровь перестала осквернять эту землю. Со второй рукой были проделаны те же манипуляции.

– Нужно найти веревки. – Обратился я к высокородным господам. – Вервие усмирения не держится бесконечно.

Стрикт подал знак своим гвардейцам и те поспешно принесли веревки, но вот приближаться к демону никто из них не спешил.

Повисла неловкая пауза, пока один из носителей белого плаща не взял веревку из рук своего товарища и решительно не направился к твари, внушающей страх даже в безоружном состоянии.

Я присмотрелся к этому гвардейцу и заметил многочисленные вмятины на его нагруднике. Да и сам белый плащ уже скорее казался красным из-за пропитавшей его демонической крови. Впрочем это временно. Она все равно вскоре дематериализуется.

Невольно я проникся уважением к столичному рыцарю. Видимо, в критической ситуации, он сражался на равных с защитниками Оплота.

И вот демон был связан. Да так что позавидовал бы любой любитель земного шибари. Когда имеешь дело с демонами, никакие предосторожности не бывают лишними.

– Кстати, зачем он Вам? – Обратился я к дознавателю, отбрасывая излишний пиетет.

– Необходимо него изучить. – Твердо ответил Стрикт, глядя на плененную тварь.

Я не стал сетовать на то что это может быть опасно. Пускай делают как знают. К тому же, возможно, в этом и было рациональное зерно, потому как, своего врага надо знать.

В Оплот вернулись когда уже смеркалось.

Обыватели нерешительно выходили на улицы и выглядывали из окон, чтобы посмотреть на одну из диковинных тварей, наводивших ужас на окрестности.

И чем дольше мы следовали к донжону, тем больше разрасталась толпа и тем чаще доносились возгласы: «Слава защитникам Оплота!», «Слава князю Генриху!», «Да здравствует паладин!»

Последнее вызвало особенно недовольную мину на лице молчавшего всё это время Пигнуса.