Первый подвиг Елены Прекрасной, или Библиотечный обком действует

Порядок на рабочем месте – прежде всего. Как там говорят аборигены? «Кончил дело – гуляй смело»? Умная мысль проникает иногда и в такие головы, как у них…

– А я?… А мне?… А меня?… – если бы у Букахи был хвост, он бы им сейчас вилял.

Чернослов с искренним недоумением обернулся и смерил его взглядом.

Чего он ждет? Милости? Он что, дурак?

– Ты? – переспросил он, усмехнулся и продолжил свое дело. – А что – ты? Ты ступай обратно к Ништяку. Он любит хорошо начищенные сапоги.

– Но… – у бывшего доблестного военачальника бывшей доблестной армии Лукоморья были глаза побитой собаки. – Я ведь ночи не спал… сапоги износил, по дворцу бегаючи, врагов вашего величества выискиваючи… А этот мерзавец меня чуть насмерть не сбил, когда мимо пробегал – я уж думал, у меня инфаркт сердца случится, ваше величество… Мне ж показалось, что это он меня выследил и наскочить хотел, чтобы жизни слугу вашего верного лишить… вас без защиты и информации оставить… А если бы они меня обнаружили, когда я под дверями подслушивал, мне ж живым не быть, как пить дать… казнили бы, мерзавцы, ужасной смертию… недрогнувшей рукой… Звери они, звери!.. вот я какие страсти перетерпел… Только чтобы вашему величеству всё как есть про всех донести… ничего не утаить… Так разве усердие мое не заслужило…

Колдун поставил пробирку, которую только что взял в руки, обратно на стол, снова повернулся к Букахе и холодно уперся взглядом ему в переносицу.

– Нет. А что?

– Н-нич-чег-го… – ходатайство экс-воеводы о лучшей доле застряло у него в горле, а в голове появилась и осталась на ПМЖ мысль, что, если разобраться, то и сейчас ему живется совсем неплохо. – Спасибо… Вам показалось… Извините… Я пойду… Если вы не думаете, что моя помощь вам может пона…

– Твоя помощь? – расхохотался от всей своей черной зловонной формации, известной у него под названием души, колдун. – ТВОЯ ПОМОЩЬ?! МНЕ?! ЧЕРНОСЛОВУ УЖАСНОМУ?! Ты должен быть благодарен, что я вернул тебе речь, ничтожество! Ненавижу предателей. Пошел вон и скажи лейтенанту, чтобы он тебя хорошенько выпорол. За болтовню.

– Да… Конечно… Конечно… – пластмассово улыбаясь и кланяясь, попятился задом и не попал с первой попытки в дверь Букаха.

– Правильно я говорю?

– Правильно, ваше величество, истинный свет, правильно!.. Даже гораздо правильнее, чем есть на самом деле!..

– Что-о?!.. – вытаращил глаза Чернослов и расхохотался. – Ну, дурак… Подхалим и дурак. И как тебя ваш бывший царь такого терпел…

М-да-а-а-а… Нелегко быть предателем. Никто тебя не ценит и не любит…

Почему-то.

– И кстати – поговорка «язык мой – враг мой» – это точно про тебя, – окликнул уже скрывающегося в коридоре Букаху колдун. – И голос у тебя противный… И сам ты… Так что – молчи-ка ты опять. Тебе же лучше будет.

– За что?!..

– Если ты перед всеми расстилаешься, не удивляйся, что об тебя вытирают ноги, – презрительно ухмыляясь, процитировал Чернослов изречение дня из своего устроителя крокодиловой кожи.

Не дожидаясь ответа, он щелкнул пальцами – и боярин-ренегат снова чуть не подавился собственным языком.

– Вот так-то лучше, – криво усмехнулся колдун и махнул рукой – дверь, яростно скрипнув петлями, захлопнулась, с глухим стуком треснув экс-полководца по лбу.

Тот не смог даже охнуть.

Когда дверь за гостем закрылась, колдун заложил руки за спину и, едва не подпрыгивая от возбуждения, прошелся по палатам. Заурядный человек на его месте сейчас бы вызвал Черную Сотню, и они быстро и методично перевернули бы дворец вверх дном и разыскали бы всех злоумышленников, а если бы не нашли, то назначили бы. Но это же всё плоско, приземленно и банально, как лист фанеры, упавший с крыши. Где в этом была интрига, где здоровый авантюризм, где полет фантазии?

Нет. Это было не для него. Он поступит иначе.

Со сладостным предвкушением удовольствия он достал из ящика стола любимый устроитель, открыл на сегодняшней дате и в самом конце страницы – где еще оставалось свободное место – каллиграфическим почерком вписал и сразу вычеркнул как исполненное: «Медленно и со вкусом утопить в крови мятеж, чтобы было о чем вспомнить».

* * *

Елена, онемев от ужаса, не в силах даже кричать и звать на помощь друзей-сообщников, ожесточенно вырывалась из объятий колдуна, с издевательской улыбочкой наблюдающим за ее паникой. Дионисий и Граненыч рванулись было на помощь, но не смогли сдвинуться с места и на сантиметр: невидимая хватка магии держала их лучше, чем янтарь – сонных мух.

Но уже через полминуты улыбка колдуна из мучительской превратилась в вымученную, что вполне могло означать, что ее пинки и тычки стали достигать цели чаще, чем он признался бы, и он швырнул царицу на пол, на долю секунды отвлекаясь от ее сообщиников.

– Стоять! – ткнул он растопыренной пятерней в сторону рванувшихся было на подмогу друзей, и их отбросило метров на пять, притиснуло к стеллажам – как будто бабочек прикололи, и они замерли – но не оттого, что повиновались.

Новое заклинание сковало их по рукам и ногам не хуже цепи.

– Итак… – немного отдышавшись и время от времени украдкой потирая пострадавшие от отпора Елены Прекрасной места, скривился колдун.