Первый поход (СИ)

Еще главнокомандующий велел искать людей, владеющих речью Ниппона. Скоро такие люди очень пригодятся. Выяснилось, что среди моряков многие умеют переброситься тремя десятками ниппонских фраз. Но не более. Ли Чжонму тут же поручил отобрать пяток таких матросов, желательно умеющих еще и писать — и передать их в ведение писаря.

— Пусть день и ночь учат друг друга тому, что знают. Пусть дальше учат язык — мы же захватили несколько местных. И еще двоих таких же приставить к полковникам — пусть обучают и их.

Среди вельмож Чосона многие неплохо знали язык империи Мин. А вот ниппонский не считался достаточно благородным и необходимым для изучения. Например, Ли Сунмон ряд лет прослужил на севере. Он даже немного изучил наречия чжурчженей. А вот ниппонский ему был без надобности. Чахун вообще в командиры попал совсем недавно. Ри Чинъён… если он и знал язык местных жителей — добиться от него вразумительного ответа было трудно. Адмирал немного успокоился к вечеру, но горе разбило его совершенно.

— Всем, кто станет учить ниппонский и преуспеет в этом — будут выделяться привилегии. Кто владеет языком врага — тот и получит преимущество. Мы будем знать их планы, а они наши — нет. Учите сами, учите друг друга! Нам уже очень скоро эти знания понадобятся. Даже раньше, чем мы думаем.

И, как всегда, Ли Чжонму оказался прав. Уже утром к убогой насыпи, что успели возвести чосонцы, подошел враг.

Глава 21

Правда, врагов было немного: один самурай, причем, пеший, и двенадцать копейщиков-асигару. На один залп… нет, даже не роте лучников, а разведчикам. У которых два лука на троих имеется. Гванук даже не хотел поначалу пускать вестников в дом, не желая будить измученного прошлым днем генерала Ли по столь пустяшному поводу. Но вестники говорили, что ниппонцы ведут себя крайне дерзко и совершенно не боятся чосонских стрел. Равно, как копий или мечей.

И, вздохнув, слуга пошел будить своего господина. Ли Чжонму сначала изучил «гостей» издалека: крепко сбитого немолодого самурая в неполном доспехе, который стоял, подбоченясь, и грозно ругался с лучниками на завале из камней. Те ничего не понимали, смеялись, отчего самурай становился всё более багровым.

— Пусть постоит, — улыбнулся генерал. — Пока приведите-ка… кого мы там вчера поймали?

Поймать в деревне удалось только чрезмерно любопытного подростка и тощую костлявую бабку неопределенного, но явно преклонного возраста. Им издалека показали «гостей», и оба местных жителя враз побледнели и защебетали что-то тревожное и волнительное. Целая группа «переводчиков» коллективно пыталась усвоить сказанное и донести генералу.

— Этот самурай, сиятельный… Коичи Теномори. Или как-то так. И он тут местный хозяин всего. И деревни, и людей. Говорят, хозяин очень строгий, но еще более справедливый.

— А что ж, он так мало воинов привел? — поинтересовался Ли Чжонму.

Моряки-толмачи вновь накинулись на местных, пытаясь донести мысль генерала, а потом понять ответ.

— Вроде как… — неуверенно протянул самый расторопный (и Гванук уже догадался, кто станет старшим среди переводчиков). — Вроде как, и нет у него больше. Господин Теномори долго-долго служил двум поколениям князей Акизуки, и вот недавно его наградили деревенькой. У них, в общем, принято одаривать самурая землей и людьми по размеру рисовой подати, которую можно с тех крестьян содрать. А в этой деревушке вообще рис не садят, одним морем живут. Так что этот Теномори очень беден. Ему самому приходится позориться — торговлей заниматься. И большой отряд содержать не на что.

Переводчик помолчал и уточнил с улыбкой.

— Валим его, сиятельный?

Сиятельный недовольно поморщился.

— Храбрец, — восхищенно протянул он, глядя на пыжащегося от важности гостя. — Даже как-то неудобно: он всю жизнь положил на эту деревеньку. Только получил награду — а тут мы… Да и не стоит нам повсюду сразу врагов заводить. Сначала разобраться бы надо. Зовите его! Говорить будем.

Говорить получилось плохо. Сначала крепыш Теномори вставал во всякие ритуальные позы, даже лезвие меча на целую ладонь выдвигал из ножен (не тати, а меча поменьше, кажется, он катаной называется) — вызывал генерала Ли на поединок. Устав смотреть на ухмыляющиеся чосонские рожи, все-таки пошел на переговоры. Ли Чжонму попытался убедить его потерпеть иноземцев. Мол, мы тут поживем с недельку и уйдем, особо рушить ничего не станем. В ответ Теномори побагровел и закипел, словно чайник, который забыли снять с огня. Начал сыпать проклятья на чосонцев, потом — уже более конкретные угрозы. Как он призовет к свершению справедливости могучего князя и как поступит с каждым из чосонких бандитов. В деталях и со смаком описал… Жаль, скудные возможности переводчиков не позволили вкусить всех прелестей ниппонского языка — словно, созданного для ругательств.

— Ишь, не нравится ему, когда их земли разоряют! — не удержался кто-то из толмачей. — А как нашу землю разоряют, так ничего!

Ли Чжонму несколько раз пытался найти пути к взаимопониманию, но по итогу развел руками и тихо приказал:

— Выгоняйте.