Первый – последний. Любовь многолика

Дачный покой, шум листвы сквозь узорочье клёнов,
Вновь долгожданный глоток вековой тишины,
Свежесть аллей и дорожек, сосной затемнённых,
Дятел, вороны, собака, что так мне нужны.

Бьёт по стеклу за окном, словно времени метка,

Но метроном не назойлив, знакомый мотив,
И раскрывается веткой незримая клетка,
Словно вспорхнула душа, рой фантазий открыв.

Дело не в праздности лёгкой, свободе от вздора,

Даже не в книгах вечерних, где греет так лист,
А в осознанье того, что приблизится скоро,
Но и не так уж и важен мой выход «на бис».

Пусть и последний, все сцены банальны порою,

Жизнь не театр, скорее дурной водевиль,
И представление это невольно закроют
И Арлекин, и Пьеро, о конце заявив.

Встанут родные, друзья, все в молчании строгом,

Аплодисменты прощанья не будут нужны,
Вспомнятся певчие птицы, собака, дорога,
И успокоюсь с глотком вековой тишины.

Барбекю бабьего лета

День бабьего лета словно
Развлечься зовёт чуть-чуть,
И гости разжечь жаровню
Решили для барбекю.

Раздули угли до жару,

Не стоит огонь так злить,
Грозит мировым пожаром,
Придётся слегка залить.

Не сразу сготовят, ясно,

Всему обозначен срок,
И сочные ломти мяса
Разбрызжут вскипевший сок.

Не я шашлыков любитель,

Мне в праздник привычней стол,
И буду пусть лучше зритель,
Коль пир на пикник пошёл.

А гарь не терплю и с детства,

Палёных сороковых,
Закланных на звероедство —
Я б лучше не видел их.

Я русский, не иностранец,

Но жарить – не мой вопрос,
Толстой – вегетарианец,
И Репин жевал силус.

Есть мясо – тут нет и спору,

Коль сил наберёт мужик,
Но день посвящать обжорству
Не стану и не привык.

Но жизнь шагреневой кожей

В событье каждого дня,
Так время убить – ну что же,
Оно не щадит меня.

Глядя через осень на эстакаду раменки

Спалило палевым окрасом
В округе зелень, посмотри,
Уныло, тускло и безгласно
Сквозь ветви нотой фонари.

В порывах ветра облетела

Нарядов золотых листва,
Взгляни, моргнуть мы лишь успели,
А словно осень не была.

А как цветистою палитрой

Нас щедро оделял сентябрь,
Казалось, сказка, только быстро
Его богатство вихрь украл.

Здесь осень Пушкина и проза

Тургенева заключена,
Фантом симфоний Берлиоза,
Вивальди «Года времена».

В круженье звуков лес окрашен,

Печален осени наряд,
И съёжились гармони башен,
Чьи окна-клавиши горят.

Пусть и пришедшему не рады,

Не будем осень зря гневить,
Растянет стрелка эстакады
Нам указанье в путь спешить.

Долой унылые сомненья,

Так благодатны дней мечты,
И будем ждать без сожалений
Душевной снежной чистоты.

Взглянув в окно