Первый поцелуй

В гостиной сидит мама со своим судоку, как всегда.

— Мама-а-а-а, — говорю я.

— Да, малышка, — отвечает мама, не поднимая головы.

— Правда же нельзя зваться Нинни? Правда, это тупое имя? — спрашиваю я.

Мама смотрит на меня.

— Ты это о чем? — говорит она и смотрит на меня с таким вопросом во взгляде.

— А-а-а-а-а-а-а-а! Нинни! — говорю я снова. — Правда же, нельзя жить с таким именем?!

— Почему же нельзя? Конечно, можно, — отвечает мама.

— А-а, — говорю я с обидой.

— Да, — продолжает мама, — Нинни — прекрасное имя! У тебя новая подружка в школе?

— ЧЕРТ! НЕТ! — я почти кричу.

— Ну Ода, — говорит мама и смотрит на меня.

Меня страшно бесит, что она так смотрит. И еще бесит, что ей кажется, будто Нинни — прекрасное имя. Поэтому я назло громко топаю на кухню, открываю холодильник и вливаю в себя много лимонада прямо из бутылки. (Но не проливаю, кстати.)

Потом я громко топаю по лестнице мимо комнаты Эрленда к себе и захлопываю дверь.

В комнате я сажусь за стол. Не знаю, почему мама меня так взбесила. И почему я громко топаю по полу и захлопываю дверь. Но это так приятно на самом деле. Я даже улыбаюсь. Мне ХОРОШО. Тут я сужаю глаза до двух таких узких щелочек. Мне кажется, я выгляжу ужасно круто, и хитро, и умно, когда сужаю глаза. Надо проверить в зеркале в ванной, но сейчас я туда не пойду.

Вместо этого я открываю дневник на новой чистой странице.

пишу я СТРАШНО НЕКРАСИВЫМИ буквами. И я страшно довольна этим предложением и тем, какими УРОДЛИВЫМИ буквами я его написала. Я уже почти смеюсь.

«Нинни», — говорю я вслух, сузив глаза, и чувствую, что злюсь, но мне при этом ХОРОШО, потому что я произношу имя медленно и задумчиво и думаю, какое же оно некрасивое.

Вдруг я начинаю громко смеяться. Сначала неестественно, но потом заражаюсь сама от своего как бы смеха и начинаю смеяться по-настоящему. Что вообще со мной происходит? — думаю я, смеясь. Сначала я радуюсь, потом злюсь, а теперь смеюсь, и так вверх-вниз ВСЕ ВРЕМЯ! И очень быстро все меняется! Как это фигово.

Подросток

Подумать только, осенью я пойду в новую школу! Туда, куда ходят Стиан и Нинни! Это будет здорово. Тогда мы со Стианом будем вместе ездить в школу и выходить на одной остановке. Мне кажется, давно пора мне переходить из младшей школы, ведь я же уже подросток.

Папа говорит, что я еще НЕ подросток.

— Да-а-а-а-а-а! — отвечаю я ему.

— Не-е-е-е-е-е-ет, — говорит папа (подражая моей манере разговаривать), — тебе еще не тринадцать, только в тринадцать становишься тинэйджером, то есть подростком.

— Я что, сказала, что я тинэйджер? — возражаю я. — Я сказала «подросток»!

— Это одно и то же, — отвечает папа.

— Не-е-т! — говорю я. — Каллестад называет нас «ну что, подростки». Так что мы все-таки подростки!

— Нет. Не подростки, — отвечает папа.

— Да-а-а-а-а-а, подростки! Я подросток, папа! — говорю я.

— Ну ладно, ладно, Щепка, — говорит папа и вздыхает. Он сдается, потому что он умный и не хочет, чтобы спор продолжался, как он говорит. (Потому что он знает, что я НИКОГДА не сдамся.)

Еще теория, пока мы ждем

Нинни снова в гостях у Стиана.

А мы с Хелле снова собираемся на занятия парусным спортом. Лисбет нас везет.

Сегодня опять только теория, и этот проклятый Всезнайка Кристиан все так же ДОСТАЕТ. Вообще, есть ли закон, по которому другие тоже могут отвечать на вопросы? Мы же тоже знаем ответы! Мы с Хелле обе считаем, что он тупица. Мы тоже вообще-то знаем, что штирборт справа, а бакборт слева, например. То есть это знают все! (Нам это говорили раз сто на прошлом занятии!) Так что этому Кристиану хватит уже так выпендриваться. И еще вся эта теория становится немного скучной, как мне кажется. Я хочу учиться плавать на яхте! Я хочу в море!

Дома, когда мы возвращаемся с занятий, Нинни все еще в гостях у Стиана.

— Ей что, не пора домой? — спрашиваю я, но Хелле ничего не отвечает.

Впрочем, я не очень громко спросила, может, она меня и не расслышала.

— Ей не пора еще домой? — спрашиваю я снова, чуть громче.

Но Хелле и в этот раз не отвечает, как будто она делает вид, что меня не слышит. Это странно.

— Эй! — говорю я раздраженно и щиплю ее за руку.

— Хватит уже так волноваться насчет Стиана и Нинни! — говорит Хелле так же раздраженно, как я, но только это очень неожиданно.

Я прямо вздрагиваю, как она нагло со мной себя ведет! Я волнуюсь?! Больше я ничего не говорю. Только смотрю на нее. И я знаю, что Хелле меня бесит.

— Они готовят школьный проект, это групповая работа, — говорит она и уже не кажется такой раздраженной.

— Что еще за групповая работа? — говорю я. — Их же только двое.