Первый раз

Джек остался лежать, и мой взгляд падал поверх листьев кукурузы, так что я не видела, как он наблюдает за мной. Мое напряжение сменилось хаосом бурлящих чувств – тех, что свойственны влюбленной девушке, пребывающей в страхе, что ее возлюбленный уже отдал кому-то свое сердце. Я начала петь, с трудом борясь со смущением, еще лишь усиливающимся моим незнанием, насколько хорошо звучит мой голос. Каждый взгляд Джека вызывал у меня сильное сердцебиение, и я вздохнула с облегчением, когда он опустил глаза на оставшиеся у него в руке ноты.

– Что такое BWA?

Присев на одеяло, я посмотрела на листок.

– О, это тип прослушивания в новой нью-йоркской школе. На прослушивание собираются лучшие режиссеры и дирижеры Бродвея, чтобы отобрать самых достойных абитуриентов.

– Не знал, что ты подаешь документы в подобные заведения.

Я забрала у него документы и спрятала их под ноты.

– Я и не подаю. Мой учитель сказал, что зачтет наше участие в этом прослушивании как выпускной экзамен. Он будет лично контролировать посещаемость, чтобы и будущие студенты тоже сдавали экзамены так. Короткая песенка перед толпой людей с моим учителем в придачу или долгий экзамен по теории музыки, плюс тест и проверка на чтение нот – конечно, я выбрала прослушивание.

Джек забрал у меня листы и, разложив их перед собой, притянул ближе к себе. Я легла на одеяло.

– Что, если ты поступишь?

– Ну да, как бы не так, – закатив глаза, пропела я. – Только подумай, как я могу уехать в Нью-Йорк? Где там буду жить? И откуда мне взять тридцать пять тысяч в год за обучение? Да, ты видел, что люди приносят в церковь пожертвования каждое воскресенье, однако там денег не так-то много, и они составляют зарплату для всех служителей храма.

Склонившись надо мной, Джек убрал с моего лица выбившиеся пряди.

– А может, причина просто в том, что ты боишься уезжать из дома в большой город?

– Именно так все и подумают, да? – Я удрученно вздохнула. – Мои родители тоже так считают.

– А я нет. – Фраза Джека прозвучала так убедительно, что ответ застрял у меня в горле. – Ты тихая, но не робкая. Есть разница. Ты узнаешь о людях больше, наблюдая за ними, а не ведя с ними беседы. И ты очень талантлива, Одри. Ты очаровываешь слушателя.

Я улыбнулась и обхватила ладонями его лицо.

– Я уже начинаю подумывать, что ты просто хочешь, чтобы я уехала.

– Я уезжаю.

Моя челюсть отвисла, а глаза округлились от шока, сердце в отчаянии сжалось: «Ужасно! Этого кошмара я боялась несколько месяцев».

– Ты ведь знала об этом раньше. Всегда знала. – Грустное напряжение омрачило его лицо. – Если тебя возьмут в эту школу и у тебя появится все необходимое для жизни в Нью-Йорке, ты поедешь? Хочешь ли ты этого?

– Мои родители… – Я запнулась, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Я спрашиваю тебя не о том, чего хотят твои родители, – поправил меня Джек. – Хочешь ли этого ты?

– Да, – произнесла я на одном дыхании, словно только что поделилась сокровенным секретом. Да, конечно же я этого хотела. Я хотела получить возможность петь, играть на сцене, посвятить свою жизнь искусству. – Я бы поехала, Джек.

Я почувствовала, что напряжение покинуло его тело, и через мгновение увидела легкую улыбку на его лице – ту самую, которую я так любила.

– Моя девочка.

Джек поцеловал меня, медленно и нежно, зарывшись рукой в волосы. Затем, чуть отстранившись, прошептал:

– Выйдешь за меня?

Я решила, что мы все еще играем – как до этого рассуждали о моем поступлении в нью-йоркскую школу, – и рассмеялась, подергав его за кончик уха; не знаю, почему мне вдруг захотелось это сделать.

– Конечно выйду.

Джек поднялся и нащупал что-то рукой под одеялом, и вскоре перед моим взором предстала маленькая темная коробочка. Я, ошеломленная, уставилась на нее, мое сердце пустилось вскачь, и я быстро поднялась на дрожащих от волнения руках.

– Это кольцо моей бабушки. – Джек открыл коробочку. – Я уже получил согласие твоего отца, но оно для меня ничего не значит, пока не скажешь «да» ты, Одри. Я просто хотел знать, одобрит ли он наш брак.

Я приоткрыла рот, но не смогла выдавить ни звука.

Джек вытащил кольцо из коробочки и, накинув его себе на мизинец, коснулся рукой моего лица.

– Я люблю тебя. Ты вернула меня к жизни – ты и твоя семья. И я хочу, чтобы ты стала моей женой – даже если через неделю, через день или даже через час мне придется уехать. Ты нужна мне.

Я стянула кольцо с его мизинца и спросила:

– Если я соглашусь, ты все равно уедешь?

Помрачнев, Джек кивнул. Ком горечи застрял у меня в горле. Я сглотнула и, игнорируя полившиеся из глаз слезы, сказала:

– Да.

– Да? – переспросил он, стирая слезы с моих щек. – Серьезно?

– Серьезно. – Улыбнувшись, я вновь прильнула губами к его губам. – Я тоже люблю тебя, Джек.

Он надел кольцо мне на палец, притянул меня ближе, и я оказалась у него на коленях. А после мы целовались, позабыв обо всем на свете.

– Пообещай, – прервав поцелуй, прошептал Джек, уткнувшись в мою шею, – что ты будешь жить полной жизнью, когда я уеду. Обещай, что не будешь предаваться самозабвенно тоске и не бросишь свои мечты.