Первый шпион Америки

Перед отъездом они распили бутылочку виски, Пул благословил Каламатиано на все его начинания, они уже понимали, что вся затея Рейли чревата опасными разоблачениями и от нее нужно срочно отказаться, а искать более простой и надежный вариант: в самой Москве есть много антибольшевистских центров и организаций, при которых создаются целые армии. И лучше развивать и поддерживать их.

Размышляя о будущем, они не знали, что уже 27 августа «доклад» Маршала о совещании в американском генконсульстве лежал на письменном столе Ленина в Кремле и вождь, прочитав его, тотчас передал Дзержинскому для принятия оперативных мер. Ощущая на языке вкус жареного ячменя, ни Каламатиано, ни Пул не ведали, что вечером 30 августа во дворе завода Михельсона прозвучат четыре выстрела, будет неопасно ранен Ленин и это станет боевым кличем к объявлению священной войны против всех врагов и попутчиков новой власти, сигналом к красному террору.

В начале сентября нарком внутренних дел Григорий Петровский разослал по всем Советам телеграфный приказ: «…несмотря на постоянные слова о массовом терроре против эсеров, белогвардейцев и буржуазии, этого террора на самом деле нет. С таким положением должно быть решительно покончено. Расхлябанности и миндальничанью должен быть немедленно положен конец. Все известные местным Советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников. При малейшей попытке сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен применяться безоговорочно массовый расстрел…»

Накачка идеей террора шла как сверху, так и снизу, из темных масс, для которых важно было до основания разрушить всю сословную систему ценностей: никаких князей, баронов, купцов, мешан, никаких особняков, имений, отдельных квартир: каждому по комнате, и отзываться только на фамилию — Иванов, Петров, Сидоров. Даже Петерс был напутан этой вспышкой всеобщей злобы, и он в ночь на 1 сентября решился арестовать Локкарта, Хикса и Муру. Вертемон, Лавернь и Гренар успели укрыться на территории норвежского посольства. Были посланы чекисты и за Каламатиано, но квартира его оказалась пуста. На арест Пула Петерс не решился, он позвонил Карахану: как быть? Карахан и сам не знал. С одной стороны, Пул как генконсул обладает дипломатическим иммунитетом, с другой стороны, дипломатические отношения между РСФСР и США пока не установлены, и Пул хоть и назначен генконсулом, но таковым в действительности не является. Карахан пообещал проконсультироваться с Чичериным и попросит Петерса пока ничего не предпринимать. Через день Карахан сообщил, что препятствий для ареста Пула нет, если у ВЧК есть доказательства его вины. Петерс отправил людей взять Пула, но тот также успел укрыться на территории посольства Норвегии.

Рейли приехал в Петроград и сразу отправился в английское консульство. Еще подходя к нему, он услышал выстрелы. Капитан Кроми, забаррикадировавшись, не хотел впускать чекистов, которые пришли в консульство с обыском и ордером на его арест. Кто-то позвонил в ЧК и сказал, что нити убийства Урицкого ведут в английское консульство. В этой перестрелке военно-морской атташе Англии капитан Френсис Кроми был убит.

В Самаре в первых числах сентября было тепло и солнечно. В воскресенье 8 сентября 1918 года Ксенофон Дмитриевич, переодевшись в светлый костюм, гулял по иллюминированной набережной Волги, наблюдая много праздничных и беззаботных людей, точно никакой революции, никаких большевиков и в помине не было. Играл духовой оркестр, миленькие женские личики заглядывались на прогуливающегося по набережной черноволосого, смуглого и стройного мужчину с капризной верхней губой, которому нельзя было дать и тридцати двух лет.

Жена с сыном были уже здесь, прибыв на неделю раньше. Американский консул в Самаре Уильямс приготовил для них уютную трехкомнатную квартирку в центре, где они обосновались и к приезду Ксенофона, который прибыл в Самару в пятницу 6 сентября, потратив целую неделю на дорогу, уже свили уютное гнездышко. Дешевые фрукты и овощи, теплые дни бабьего лета, широкая Волга, пьянящая взор своим простором, — все привлекало, радовало, и не хотелось ехать дальше, мучиться в холодных и еле ползущих поездах. Каламатиано и не думал возвращаться в Москву, намереваясь доехать до Иркутска, встретиться с тамошним консулом Харрисом, а потом отправиться во Владивосток, посадить жену на пароход и начать возвращение в Москву. Вечером 8 сентября на набережной у Каламатиано была назначена встреча с полковником Вацлавом Млы-жиком, который брался устроить представителю американского консульства конфиденциальную встречу с одним из руководителей чехословацкого корпуса. Ксенофон Дмитриевич собирался обговорить с чехами вопрос о наступлении на Москву, действуя по ранее намеченному плану. Он еще не знал, что все провалилось, что Локкарт и многие из его агентов арестованы, а Рейли находится в бегах.