Первый текст

Тут уместно привести милое наблюдение, сделанное моей переводчицей Розмари Титце, изменяющей мне сейчас со Львом Николаевичем (она составляет для немцев сборник «кавказского Толстого»). Навестив Ясную Поляну, она отметила для себя беседку, в которой сиживала с младенцем Толстым на руках его нянька. Из беседки был виден тракт, по которому удирал в 1829 году на Кавказ Пушкин отметить свое тридцатилетие. Младенец из беседки мог видеть курчавую голову живого Пушкина! – таково было ее счастливое предположение. Поскольку сам Толстой где-то утверждал, что помнит себя с восьми месяцев, хочется ее в этой смелой гипотезе поддержать.

А также вспомнить два стишка, писанных Пушкиным и Толстым в одном приблизительно возрасте (возможно, первые сочинения того и другого).

ПУШКИН:

Великим быть желаю,
Люблю России честь!
Я много обещаю.
Исполню ли? Бог весть.

ТОЛСТОЙ:

Танцевальщик танцевал,
А в углу сундук стоял.
Танцевальщик не заметил,
Спотыкнулся и упал.

Говорят, что лицо человека мало меняется на протяжении жизни. И в старце можно узнать младенца, как в младенце старца. Возможно. Камертоном прозы Льва Николаевича послужила первая фраза пушкинского начала: «Гости съезжались на дачу».

«Идеальная иерархия слов», – сказал Лев Николаевич про Пушкина. И точнее, кажется, никто не сказал.

24 мая, День славянской письменности.

(Запись Аси Гусевой)