Первый ученик

— Императорский бункер. Почему-то я не удивлен, — он увидел стоящий на столике графин с водой и сглотнул.

— Да. Это был твой единственный шанс. Я так боялась, что нас не пустят, — девушка налила воды и терпеливо ждала, пока он напьётся, громко клацая зубами о стакан.

— Уверен, у вас был план.

— Был. И он сработал, — тихо звякнула цепочка, и Настя положила на край стола муляж кад-арта. Макс узнал камень Соболева.

— И что вы сказали?

— Правду.

— Неужели? Не верю.

— Ну и пожалуйста, — она дернула плечиком, — Мы студенты — псионники. Семнадцатый маршрут, обвал. Когда группа пропала, брат бросился в горы на поиски. Вы тоже, — она заметила, как он скривился и с вызовом добавила, — Вас мой жених уговорил. И где здесь ложь?

— Ложь будет дальше. Или ты рассказала об оружии твоего брата, о угрозах и о том, как привязала призрака к сокурснику?

Она замолчала, на минуту опустив голову, а когда подняла, в карих глазах не было и следа беспокойства, только вызов. И упрямство.

— Брось. Ничего подобного не было.

— Неужели? — Максим почувствовал, как в боку постепенно зарождается болезненная пульсация.

— Точно. Да, нам угрожали и заставили перерубить веревку, бросить друзей.

— И кто же?

— Твой дружок. Тилиф, — она склонилась к его лицу, — Контрабандист, если не ошибаюсь, а может и ещё что похуже. Вы вроде из одного города, и факт знакомства наверняка легко подтвердить.

Грошев не сводил взгляда с лица, которое было так близко, и впервые видел в её глазах что-то новое. Может быть правду, а может что-то очень похожее на нее.

— Все просто, Макс. Бандиты, угрожая оружием, заставили нас перерубить веревку, увели к шахте, вынудили искать призрака. Незнакомые боевики. Ни тебе ни мне, не так ли? Что мы могли против оружия? Ничего. Мы искали призрака по шахтам, от усталости мало что соображая, и ошиблись привязав мертвого к Лехе. Слава богам быстро исправились. Потом обвал, тебя ранило. Преступники погибли под завалом. Справедливость восстановлена.

— Ты кто? — неожиданно для них обоих спросил Грош, — И где Настя Лисицина?

— Я здесь. И я единственная Настя Лисицына, — сказала девушка, — Я просто устала от всего. От брата и его идей. Больше я в этом не участвую. Не играю, — он покачал головой, и она торопливо добавила, — Не веришь? Что ж, я заслужила. Все чего я хочу это выпутаться и забыть.

— А как же остальные? Они тоже забудут? Самарский? Чуфаровский? Першина?

— Ты же не знаешь, — он отстранилась и стала медленно обходить кровать, скользя рукой по металлической спинке, — Связь уже восстановили. Их спасли, Макс, тем же вечером. Даже Ярцева, он плох, но врачи будут бороться. Вы с Игроком передали сообщение, и стали героями.

— А Лёха?

— Лёха молчит, ждет твоего пробуждения. Или смерти. Не очень по геройски, не находишь?

— Ты действительно думаешь, что это сработает? А если Шрам жив? Если Маст даст показания? Если…

— Маст не дурак признавать соучастие в контрабанде. Жить хотят все. А твой Шрам, — пальцы девушки скользнули по подушке и задели волосы, — Мертв.

— Не выдавай желаемое за действительное.

— Так ты мне поможешь?

— Нет. И ты знаешь об этом.

— Упрямый осел! Ты не представляешь….

— Представляю. Лисицына чего тебе надо? Я что похож на святого?

Дверь открылась, и в палату вошел врач. Настя закрыла лицо руками, плечи задрожали, и она не глядя ни на кого бросилась вон.

— Обидел девчонку, — попенял Грант.

— Вы ничего не знаете.

— Куда уж мне, — он включил верхний свет, — Чего тут знать, когда она ночей не спала, под дверью дежурила, ждала пока очнёшься.

— Охотно верю, — Макс пошевелился, — Говорят, связь восстановили?

— Точно, — мужчина снял несколько датчиков с груди парня.

— Я должен поговорить с кем-нибудь из корпуса. Это возможно?

— Мы в Императорском бункере. Тут можно почти все, и осаду выдержать и армией командовать. Зачем тебе?

— Контрабанда камней, Тилиф Раимов, Лисицыны….

— Да-да. В детали я не вдавался, но ваши друзья рассказали.

— Я должен сообщить, — Грошев попытался приподняться, врач мягко толкнул его обратно, — Раимов жив. Так же как и Антониан Кирилов, — врач отвел глаза, — Они оба живы.

— Успокойтесь, Грошев, иначе у вас разойдутся швы, и вся моя работа насмарку. Следите за пальцем, — он приблизил указательный палец к носу, а потом обратно, — Голова не кружится?

— Нет. Вы не слушаете, это важно.

— Я слушаю, — врач присел на стул, где недавно сидела Настя, и, выдвинув верхний ящик, достал и вскрыл упаковку со шприцом, — Когда вас принесли вы бредили. И когда выходили из наркоза тоже. Вы разговаривали с неким Шрамом и с отцом, — мужчина внимательно посмотрел на Грошева, — Ваш отец мертв?

— Меня пырнули в бок ножом, — Макс почувствовал, как при воспоминании об этом внутри начинает подниматься ярость, — И это сделал не призрак.