Первый ученик (СИ)

Охранники не обратили на его уход никакого внимания, лучи фонарей на их шлемах скрестились на девушке.

— Четверо — это минимум, — пробормотала она, беспомощно оглядываясь на брата, который не был тем, за кого его принимали. Макс временно был лишён доступа к силе. Они даже не могли попытаться.

Привязать мёртвого к живому легко. Человек — тоже источник энергии, который хоть и бессознательно будет питать связь. Но закрепить контакт хоть на камне, хоть на стуле хоть на унитазе сложно. Вещь не знает, что должна удерживать невидимый поводок, по большей части это ей безразлично. Да и привязки бывают разными, одно дело посадить призрака на цепь, ограничив его передвижения радиусом вокруг предмета, и другое запереть в пределах захоронения, будь это могила или куб узилища с пеплом. Это как разница между описанной и вписанной окружностями. Разные модификации, разные усилия. Но что-то подсказывало Максу, что читать лекцию по псионнике автоматчикам не лучшая идея.

— Мы не можем, — констатировала Лиса, и даже попыталась оправдаться, — это программа старших курсов.

Макс выругался сквозь зубы. Неправильный ответ, Лисицына.

Мужчина, стоявший над Лёхой, развернулся и ударил девушку в живот. Гвардеец зарычал, но его порыв быстро угас под прицелом автомата.

— Господа студенты, объясняю один раз. Вы делаете свою работу, или, — он в качестве иллюстрации ударил самого уязвимого из них.

Вернее самую. Очередной пинок армейским ботинком, и Лиса с приглушённым криком упала.

— Шрам не принимает отказов мальчики и девочки.

Ещё один удар и девушка попыталась отползти в сторону. Тир продолжал целиться в Калеса, второй автоматчик опять поднял ногу. В его глазах не отражалось ничего, ни удовольствия, ни злорадства, как и тогда в лесу, когда он целился в Грошева, он выполнял свою работу и не более.

Макс был зол на Настю, и эта злость продолжала тлеть внутри, так и не находя выхода. Обманщица, лгунья, воровка, лицемерка и притворщица из высокого рода. Видят боги, он подпишется под каждым словом, несмотря на её оправдания, слова никогда не могут затмить поступки. Но чтобы он не чувствовал, он не смог бы стоять вот так и пинать девушку. Не настолько он «крут», или испорчен. Говорят, щепетильность с возрастом проходит, может быть, так и будет, но не сейчас.

Он поймал полный боли и обиды взгляд Насти. Она не сталкивалась ни с чем серьёзней родительской выволочки. Вряд ли на неё поднимали руку. Она ещё не перешагнула порог детства. Они все не перешагнули.

— Режь! — прошептал он, глядя в карие глаза, — Хоть раз послушай меня. Режь контакт! — закричал он.

За секунду до того как мысок ботинка ударил её под ребра, девушка провела двумя пальцами горизонтальную линию. Невидимую никому, но так ярко пахнущую гвоздикой.

— Нет, — с разочарованием простонал Калес.

Мужчина пнул, девушка упала всхлипывая. А солдат закатил глаза, автомат выпал из рук и повис на ремне, ударяясь о бедро. По телу прошла конвульсивная дрожь. Мужчина захрипел, будто в горле у него что-то застряло, что-то мешающее сделать вдох. Глаза быстро наполнялись кровью, заливая зрачок, пока он не лопнул, пока алая жидкость не перелилась через нижние веки и не закапала на щеки.

Мужчина не мог даже закричать. Они все не могли. Все, в чей разум проникала чужая смерть. Автоматчик вздрогнул раз, второй, под ударами невидимого врубающегося в плоть топора его повело в сторону. Так погиб Лукин, так теперь погибают его враги.

Макс оттолкнулся от земли и врезался корпусом в Тира. Автоматная очередь пройдя в сантиметре от головы гвардейца вспорола грудь того, чей разум был по сути уже мёртв.

Грошев развернулся, ударом ноги подсекая охранника. Мужчина упал, рефлекторно посылая очередь в потолок. Пули выбили из камня мелкую крошку. Калес подскочил к мужчине и вырвав автомат, наотмашь съездил прикладом по лицу, отправляя солдата в нокаут.

Призрак схлынул, энергия атаки истончаясь, уносила с собой запах гнилья. Блуждающий получил свободу и ушёл. Призрак не терпящий на своём пути только одного — мужчин поднимающих руку на женщин.

Игроков сел, скула кровоточила. Настя продолжала всхлипывать на полу.

— У меня такое чувство, что кишки поменялись местами с сердцем и лёгкими, — проговорил Леха, — Каждый встречный так и норовит ударить, — он встал на колено и стащил с мёртвого солдата автомат, залитый кровью ремень цеплялся за шею.

Калес помог сестре встать, слезы текли из карих глаз, размывая коричневую грязь.

— И что теперь? — спросил, поднимаясь Лёха, дуло автомата как бы невзначай нацелилось на Лисицына.

— Предлагай, — ответил гвардеец, сжимая автомат.

Ничего не изменилось. У них снова было два автоматчика.

— Лучше я, — Макс посмотрел на парней, — Предлагаю выбираться, а потом уж дискутировать.

— Дураков нет, — Лисицын демонстративно закинул оружие за спину, — Разборки потом.

— Главное в рукопашную не ввязывайся. Ты в ней не силен, — не удержался от издёвки Лёха.

— Я это запомню, — кивнул Лисицын.