Первый узбек: Героям быть!

Но если это произойдёт, то он подкараулит мастера и убьет его голыми руками. Он его ударит так, что мастер будет умирать в мучениях долгие недели и никакой табиб* не сможет ему помочь! Китайский учитель Дэй Зэн научил их делать это. Хотя строго-настрого предупредил, что такие вещи годятся для безвыходного положения. Вот это и будет безвыходным случаем. Хорошо, что брат поверил, закрыл глаза и успокоился. Али положил обе ладони на виски брата и тихонько начал массировать их пальцами. Дождавшись, пока дыхание Ульмаса не стало ровным, Али глубоко вздохнул и потёр свои глаза кулаками. Затем он закрыл их и попытался определить, где находится дверь и сможет ли он с закрытыми глазами ходить по комнате и по двору. Ничего у него не получилось, хотя он всю жизнь прожил в этом доме. У двери подросток наткнулся на угол сундука, куда мать укладывала дорогие вещи и, потирая коленку, открыл глаза.

Али вышел во двор, продолжая прислушиваться, не подаст ли голос Ульмас, а сам сосредоточенно размышлял, когда же вернутся отец с дедом от казия и что они расскажут родным об этом ужасном деле. Добредя до сада, он решил посидеть с бобо Зиёй. Этот старик уже не работал сам, а следил за двумя работниками. Кроме того давал полезные советы и ходил на рынок, если в этом была нужда. Мать тоже перестала все дни напролёт копаться в огороде и возиться с коровами. Двое крепких и умелых работников средних лет, Хасан и Арслан, приведенные Зиёй, справлялись со своей работой. Они были братьями и жили от них через три дувала. Зия сидел на пороге своей кибитки и пил смородиновый чай.

– Садись, бола, я уже знаю, что с твоим братом приключилось несчастье. Знаю, что отец твой и дед пошли к казию. Но вот будет ли от этого толк, не знаю. Хоть у вас есть богатые и влиятельные родственники, но ты ударил мастера, а это страшное преступление. – Зия щурил подслеповатые глаза и тяжело вздыхал. Он уже не представлял себе другой семьи и других родственников, кроме семьи Халила. Лайло из всей семьи почитал как самую главную ханум. Именно Лайло нашла его на базаре, брошенного всеми и никому ненужного, привела в дом, дала кров, еду и работу. А братьев Зия любил как своих внуков. Он знал, что Санджар издевается над Ульмасом, но Али просил ничего не говорить отцу. Тот всё равно встал бы на сторону мастера.

– Зия-ака! Ульмас плохо стал видеть и ничего не помнит. Он не помнит, что мастер его избил, он даже не помнит, как я довёл его до дома… – Али уткнулся в колени Зии и зарыдал. Он не плакал, когда отец его наказывал, не проронил ни слезинки, когда успокаивал Ульмаса, а теперь силы оставили его и он был простым испуганным ребёнком. Зия гладил его бритый затылок и молчал. Потом тяжело вздохнул:

– На всё воля Аллаха. Молись и проси Господа, чтобы брат остался зрячим.– Голос Зии невозможно было спутать ни с чьим другим.

Он говорил примерно так же, как мама или дедушка Одыл, выговаривая слова на свой манер. А вот Нафиса, хотя и мамина сестрёнка, говорит так же, как Али и все остальные домашние. Мальчик знал, что это от того, что самаркандский диалект не их родной, поэтому некоторые слова они выговаривают по-другому. Али всё время думал о том, что в других странах, куда они обязательно попадут с Ульмасом, нужно будет говорить как местные жители, а то окружающие будут смеяться. Он помнил, как Ойниса втихомолку посмеивалась над его матерью за неправильно сказанные слова.

Эти ненужные мысли помогли Али успокоиться. Он вытер слёзы, хотя плечи ешё вздрагивали. Да, он будет молиться, хотя и не верит, что Аллах поможет. Почему Всевышний не остановил палку Санджара, занесённую над головой его брата, почему позволил ударить невиновного? Сколько раз Али просил Аллаха, чтобы мастер перестал избивать братишку, сколько раз старался выполнять заданную работу лучше, чтобы устод не злился? Но мастер всегда догадывался, что работу выполнил Али, а не Ульмас и тогда доставалось обоим.… Получается, что Аллах смотрел глазами Санджар-ака, а не глазами Али? С раннего детства, только научившись думать и размышлять об отвлечённых вещах, слушая разговоры об Аллахе и внимательно читая и перечитывая главную книгу мусульман, Али испытывал сильное недоверие к его могуществу. И в этот раз Всевышний не пожалел Ульмаса…

– Спасибо, Бобо-джан за то, что выслушали меня и не осудили за девчачьи слёзы. Я пойду, посмотрю, как там брат. – Али побрёл из сада неровной походкой, цепляясь ногами за какие-то незаметные кочки и рытвины, которых раньше не замечал. Зия смотрел ему вслед и с грустью понимал, что скоро вылетят птенцы из гнезда, а вслед за этим закончится его земная жизнь. Подросток увидел, что около дверей их дома стояли Зураб и Ахмад, быстро выполнившие задание отца. Они стояли, не заходя за порог, и тихо перешёптывались.