Первый узбек

Плутарх в «Сравнительном жизнеописании» рассказывал, что любимый конь Александра Македонского был ахалтекинской породы. Буцефалом его назвали потому, что у того на лбу была белая отметина, напоминавшая голову быка. Сказка о том, что фессалийцы запросили за коня тринадцать талантов, совершенно невероятная! Где это видано, чтобы взрослый конь одиннадцати лет стоил пять с половиной кап серебра? Ещё меня до сих пор мучает вопрос.

Откуда у фессалийцев взялся ахалтекинец, было непонятно. Все знают, что эти лошади живут и дают полноценный приплод в основном в районе Ахал-Така. Лишь там вырастет настоящий ахалтекинец. Цена пять кап, на мой взгляд, просто невозможна, видимо, историк древности напутал. Это притом, что средний ахалтекинец весит почти девять кап. За мою долгую жизнь я видел разных дорогих лошадей, многих из них на моей конюшне покупали, продавали, дарили и получали в качестве подарка, но ни один конь из моей конюшни не стоил так дорого. Хотя кто поймёт Александра?

Некоторые воины предпочитают ферганских лошадей. Не спорю, они хороши. Тоже выносливые, но ходить по пескам не могут, в этом их основной недостаток. В остальном они не уступают ахалтекинцу. Конечно, про коней лучше говорить с конюхом, он знает про лошадей всё. Мы же, узбеки, народ кочевой. Для нас главное, чтобы конь был сильным и выносливым. Рассказывают, что на Западе есть такое воинское сословие как рыцари. Они с ног до головы одеваются в железо и идут в бой на огромных конях. В седло рыцари не могут сесть сами, а если упадут с коня, то непременно становятся лёгкой добычей противника.

Я опять перебрался в спальню, лёг на курпачи и уже не думаю, что они мне надоели: я устал сидеть на ковре, подогнув под себя ноги. Подушка под голову, другая под поясницу, третья под ноги. Ещё одну на живот. Я начал теребить её, разглаживая руками морщинки слежавшейся ткани и ощущая пальцами скользкий шёлк, струящийся и издающий слабый запах лаванды.

Мысли мои скачут с одного предмета на другой – летучая молния мысли метнулась в сторону подвигов и героев. Много легенд и сказаний ходит о непобедимых воинах. Рассказывают о батырах, бившихся на саблях с утра до вечера и с вечера до утра без отдыха, без еды и воды. Что говорить, такие джигиты желудок не опорожняли, так и дрались с полными кишками и мочевыми пузырями. Спору нет, сказания и легенды красивы, но настоящая битва так же далека от истины, как портрет красавицы от её истинного облика. Даже самые сильные воины, которых я знал, могли биться на саблях недолгое время. Меньше часа. Потом руки теряют резвость и силу, становятся ватными, удары скользят мимо цели. Не то что кольчугу пробить, ранить человека сложно.

Сам я никогда не считал себя сильным воином, ловким – да, но не настолько сильным, чтобы биться одновременно с двумя противниками. Пока ты расправишься с одним, второй тебе без раздумий и препятствий голову снесёт. Он не будет ждать, пока ты с его товарищем разделаешься. Меня учили самые лучшие учителя так, как моих братьев Кулбабу и Зульфикара. У Зульфикара длинные руки, и сам он достаточно высокий, чтобы держать не только саблю, но и меч! В сражении он всегда рядом со мной. Я же невысок от рождения, в детстве был просто плотным, а с возрастом погрузнел, отяжелел и стал неповоротливым. Битвы помогают выиграть разумная тактика и солидный резерв. Пока одни бьются, другие отдыхают, меняясь через каждые полчаса, и желательно, чтобы таких групп было три или четыре. Один свежий воин стоит трёх уставших.

Ни разу за всю свою жизнь я не видел, чтобы небольшое войско могло победить более многочисленное, хотя в старых книгах об этом пишут. Но если вспомнить ерунду, что пишет обо мне и моих под вигах Нахли, мой летописец, то можно подумать, что я всегда побеж дал врагов, выходя против них даже не один на один, а один против пяти или десяти. Так врут эти древние книги и рукописи. Я уверен, что их летописцы так же безбожно сочиняли, уменьшая в отчётах своё и увеличивая число войск противника.

Это как молодой воин, впервые оказавшийся в битве, думает не о том, что должен делать, а о своей славе, о том, какой он сильный батыр и после сражения убитые им враги размножаются чудесным образом. Так два раненных им противника превращаются в трёх убитых. Эти три сравнимы с исчадием ада, они становятся великанами огромного роста и звериной свирепости. А на самом деле они такие же мальчишки, как и он, такие же слабые и хвастливые. Ему повезло остаться в живых, а у противника ранена рука или отсечено ухо.

Если хан хочет иметь сильное войско, людей в нём нужно хорошо кормить, всё время заставлять тренироваться с саблей и пикой, учить скакать на коне так, чтобы джигит не свалился под ноги строптивого скакуна. У воина в одной руке клинок, в другой – щит. А как управлять лошадью? Одними ногами, уздечка в это время намотана на луку седла, конь должен слушаться не поводьев, а движений коленей и ступней наездника. Иначе жеребец испугается и скинет незадачливого вояку себе под копыта, где того быстро затопчут испуганные кони.