Первый жених страны

– Ну, так скажи ему, что ты сирота, – отходя от нее, отрезала мать. – Жилплощадь, слава богу, отдельную имеешь. Там и принимай своего принца.

– Зачем вы так?! – почти взвыла Олеся. – Неужели наплевать на мою судьбу?

Отец беспомощно закрутил головой, отыскивая мать вопрошающим взглядом. А та сказала печально:

– Нет, Олеся, нам не наплевать на твою судьбу. Я ведь не первый день наблюдаю за тобой. Ты в последний месяц стала истеричной, инфантильной, какой-то полубезумной. Ты – как струна натянутая, вот-вот сорвешься. А сорваться можешь так, что приходить в себя станешь до старости. А ведь ты и так в цейтноте: пора уж судьбу устраивать. Вот и думай, почему я ради этого твоего мужчины врать не хочу, да и дома у нас принимать его не желаю. Хоть он и хороший артист. Все.

Когда мать закончила речь, Олеся ушла в свою комнату, прилегла на диван и накрыла голову подушкой. Сразу стало жарко, душно, все тело покрылось потом. Но Олеся упорно тянула подушку на лицо, норовя укрыться от дневного света.

«Что же это со мной происходит? – вдруг пришла ей в голову здравая мысль. – Я никогда раньше не валялась вот так под одеялом. В минуты стресса включала музыку или брала в руки книжку. Я действительно меняюсь, и совсем не в лучшую сторону. Прежде мне это даже нравилось, мне казалось, что я становлюсь все больше похожа на эту чертову Олесю Марченко. И больше нравлюсь Жене. А теперь я вижу, что действительно ударяюсь в детство. Или, попросту говоря, схожу с ума».

Эти и другие мысли проносились в ее голове, но в общем-то не сильно задевали за живое. Из-под одеяла Олеся так и не вылезла до тех пор, пока в комнату не зашла мать. Присела на край кровати, побарабанила пальцами по подушке и сказала голосом, в котором прозвучала безмерная усталость:

– Ладно. Приводи своего мужчину. Мы с отцом постараемся не засыпаться.

Олеся мигом скинула с головы подушку, ладонями прижала вставшие дыбом волосы и спросила удивленно:

– Почему вы передумали?

– Отец меня уломал, – нехотя ответила мать. – Сказал, что теперь другие времена наступили. Что раньше было плохо и шло человеку во вред, то теперь остается плохо, а идет, однако, на пользу. Надеется, старый дурень, что ты все-таки порадуешь нас внуками. Хотя бы и от артиста.

Женя прилетел через два дня с двумя букетами и огромным тортом в руках. Олеся безмерно по нему соскучилась, она эти дни провела в Питере, утрясала дела по увольнению из фирмы.

– Зачем? – ахнула она, пытаясь обнять Женю, но утыкаясь лицом в цветы. – А мать всю ночь наполеон творила.

Дорохов весело рассмеялся, широко расставил руки, завешенные подарками:

– Что делать, в первый раз еду в гости к родителям невесты. Вино купим по дороге.

– Да у нас никто не пьет…

– И отец? Впервые слышу о непьющем бывшем военном.

Олеся в очередной раз покраснела и пробормотала:

– Мама кого угодно пить отучит.

И они поехали на Гражданку. Хотя родители и согласились, Олесе все равно было не по себе. Слишком хорошо знала она их патологическую честность. Следила за родителями в оба глаза и пуще всего боялась, что мать на секунду останется с Женей наедине и выложит ему всю правду. Но мать и отец держались безукоризненно. Отец даже поднатужился и выдал несколько армейских историй, как подозревала Олеся, прочитанных в какой-нибудь книжке. В тот же вечер Олеся и Дорохов вернулись в Москву. Родителям Олеся прозрачно намекнула, что очень скоро они, должно быть, получат приглашение на свадьбу.

Вполне спокойно прошли две недели. Женя заканчивал съемки в фильме об афганской войне. Уже десять дней снимался он на Кавказе, близ Владикавказа, и Олеся быстро поняла, что разлуки скоро станут неотъемлемой частью ее жизни. Стараясь отвлечься, она всерьез занялась дороховской квартирой, целый день носилась по магазинам, выбирала мебель, разговаривала с дизайнерами. Почти каждый день гостила у Веры Ильиничны, пила с ней чай и рассказывала о своих задумках. А вечером звонил Женя, и они разговаривали порой часами. Жизнь медленно, но верно входила в свою колею, и уже плохо верилось, что когда-то так много было пролито слез и такой недостижимой, нереально-счастливой эта жизнь представлялась.

Задумывалась Олеся и о работе здесь, в Москве. Покупала газеты, просматривала вакансии, иногда даже звонила работодателям. Но окончательного решения пока не принимала. Пусть сначала устроится их с Женей жизнь, пусть они пока привыкнут, притрутся, окончательно поймут, чего ждут друг от дружки. А пока этого не случилось, не стоит связывать себя посторонними обязательствами.

А потом случилось событие, одновременно печальное и радостное, словно предвещающее тот кошмар, что уже стоял на пороге ее жизни и только ждал подходящего момента, чтобы ворваться в нее.