Пёс

– У меня есть скидочная карта, – сказала Рита. – Можно взять любой обед за сто рублей. Кроме «Макдоналдса», «Бургер Кинга» и «КFC». Да, в «Теремке» тоже карта не действует. Это нам хозяин выдал. Помнишь его?

Алишер. Интересно, мне по ней дадут два обеда? Давай сначала я возьму что-нибудь, а потом отдам тебе карту.

– Можно и так, – ответил Бобровский и сел за столик. – Я тут подожду.

Рита взяла себе полноценный обед: куриный суп, пюре с котлетами и чай. Отдала Бобровскому скидочную карту.

– Давай к окну пересядем, – сказала Рита.

– Как скажешь.

Он купил тарелку борща и стакан чая, всё в пластиковой посуде. Вид из окна открывался на автостоянку. Бобровский рассеянно поискал машину Германа. Её уже не было.

– Что потерял? – спросила Рита.

– Просто смотрю на машины, – ответил Бобровский.

– Терпеть их не могу. Дышать совсем нечем. Я бы в деревню уехала жить, но там работы никакой нет.

Потом они молча ели. Бобровскому не понравился борщ, слишком водянистый. Рита расправилась со своим обедом и расслабленно откинулась на спинку стула.

– Теперь передохнём, – сказала она. – Рассказывай.

И тут же, будто дала себе команду, стала рассказывать.

– Я ведь замуж вышла полгода назад. За водителя троллейбуса.

– Поздравляю.

– Да мы уже разошлись. Он неплохой мужик и непьющий. С ребёнком подружился. Но всё время таскал домой всякий хлам с улицы. То какие-то старые одеяла припёр, которые у подъезда валялись. Потом целый мешок старых ботинок, все драные. Говорила ему, что это нам не надо. Без толку. Газовый баллон принёс, пустой. У нас уже тараканы завелись. Он мне говорит, я его притесняю. Ну, ага. А превращать жильё в помойку – нормально? Правда, не пил. А ты ведь тоже непьющий, Лёша?

– Да, почти не пью, – сказал Бобровский.

Рита ещё что-то рассказывала, но он особо не слушал, только делал вид. Ему хотелось поскорее вернуться домой. Они спустились на улицу и покурили у пожарного выхода. Рита рассказывала про первого мужа. Тот всё ещё бегал от алиментов. А ребёнка нужно готовить к школе на следующий год. Может, оставить его у бабушки? В деревне есть школа. Хотя бы на несколько лет. Бобровский тоскливо смотрел на проходившие мимо трамваи.

– Я ведь ещё не старая, – сказала Рита. – Но это ненадолго. Понимаешь? Очень сложно найти нормального мужика. Ко мне заходит один клиент, покупает сигары, очень приличный. Но мне кажется, он педрила. Не знаешь, как это можно выяснить?

Бобровский пожал плечами.

– Спроси его прямо.

– Ахаха! Скажешь тоже! Даже если не педрила. Какое ему дело до продавщицы табачного киоска? Он покупает сигары по полторы тысячи за штуку.

– Всё как-нибудь наладится, – пробормотал Бобровский и почувствовал стыд и отвращение. Столько в этих словах было фальши.

– Да, конечно, – ответила Рита. – Мне пора, Лёша. Слушай, у тебя нельзя занять денег на недельку? Тысячу или две. Я тебе оставлю свой номер. Хотя он не изменился. У тебя должен быть. Позвони. Или заходи сюда прямо. Алишер обещал до десятого зарплату.

Бобровский отдал ей половину своего пособия. Рита его обняла и поцеловала в щёку.

– Побрейся, – сказала она. – Колючка ты!

9

Трюк с мочой у Игнатьева не получился. Медсестра оказалась проворной стервой. Увидев мужика с банкой, она стала орать и яростно отбиваться сумкой. Похоже, решила, что Игнатьев собрался окатить её кислотой. В итоге часть мочи пролилась на асфальт, а остальное попало Игнатьеву на штаны и футболку. Он взбесился и хотел врезать этой бабе «с вертушки», но её крики привлекли слишком много внимания. Из здания больницы выбежал охранник. Довольно молодой и крепкий парень. К тому же наверняка с «тревожной кнопкой» в кармане униформы. Пора было сваливать. Крикнув медсестре, что она, сука, будет кровавыми слезами плакать, Игнатьев залез в машину и сорвался с места. Через квартал он немного сбросил скорость. От него воняло мочой. В груди клокотало от злости и адреналина. Будто проглотил живую птичку и она рвалась наружу. Хотелось быстрого и убедительного реванша. Он представил, как сжимает медсестре горло и размеренно бьёт кулаком в ухо. Где деньги, сука? Где деньги? Игнатьев решил, что так и сделает. Позже. Она уже наверняка позвонила ментам. Никакого толку от этого не будет. Но лучше переждать несколько дней. Пусть успокоится. Потом снова «сделать ей рандеву». Уже не с мочой. Можно и кислотой. Не в лицо, конечно, а на ноги – самое то.

Игнатьев заехал на заправку. Залил в бак десять литров. Потом позвонил знакомой проститутке по имени Кристина. Она была индивидуалкой, принимала клиентов на съемной квартире. Игнатьев её крышевал, а плату в основном брал натурой. Кристина была старовата. На животе появились растяжки после родов. Зато она многое умела и позволяла делать с собой всё что угодно.

– Ты дома? – спросил Игнатьев.

– Я работаю, – ответила Кристина.

Это означало, что она дома, но не одна.

– До скольки? Я хочу заехать.

– Ещё два часа, но я потом к массажисту записана. И вечером работа.