Пес и волчица

Нападавших было четверо, не считая Армилла. Они не воспользовались оружием, без сомнения собираясь взять галла живым. Бежать было некуда, да ему и в голову подобное не пришло, он не мог бросить Аппия. Ганник метнулся в ближайший угол, прикрыв себе спину и сузив фронт нападавшим. Он пропустил пару ударов, но устоял на ногах и смог ответить, уронив одного из самнитов на его товарища. Четвертый самнит, промахнувшись, разбил себе пальцы о стену и пока стоял столбом, был использован Ганником, как живой щит, против Армилла. Прикрываясь от оска, галл ударом ноги в лицо лишил чувств третьего самнита, пытавшегося встать. Армилл оказался самым боеспособным в этой компании. Когда все его товарищи уже валялись на полу, он, уклоняясь от кулаков галла, прорвался вплотную и сжал Ганника в захвате. Захрустели кости. Армилл впечатал галла в стену, а тот, вырвав из захвата руки, съездил оску по ушам.

С треском распахнулась дверь атрия, и на пороге возник Прим. Не говоря ни слова, он оторвал оска от своего телохранителя и, удерживая под локоть и запястье, заставил его лечь на пол. Уперев колено в шею Армилла, Аппий прорычал:

-- Располагайся, как гость?! Я смотрю, гостеприимный народ, самниты! Что все это значит?

Из атрия вышел Альбин, оглядел побоище и досадливо крякнул.

-- Я жду объяснений, -- прошипел Прим.

-- Мне приказали задержать сулланского шпиона, -- прохрипел Армилл, - и допросить... с пристрастием...

-- Чьего шпиона? -- оторопел Аппий.

-- Сулланского, -- мрачно бросил Альбин, -- отпусти воина и не пытайся бежать.

В коридоре уже вовсю бряцало оружие и с полдюжины наконечников копий нацелились в грудь Аппия. Ганника прибежавшие воины прижали древком к стене.

-- Ты столь рьяно убеждал нас не связываться с Суллой... -- начал Альбин.

-- ... вы идиоты, -- сплюнул Прим, -- немедленно освободите меня и моего телохранителя!

-- Освободите их, -- послышался приглушенный голос Телесина.

Альбин повернулся в сторону атрия.

-- Как ты не понимаешь! Ведь он...

-- Освободи его! -- рявкнул Телесин.

Он вышел в коридор.

-- Никто не смеет тронуть посла, -- процедил вождь в лицо Альбину.

-- Да какой он посол!

-- Я предъявил вам симболлон! -- прокричал Аппий, нагнулся к Армиллу и добавил, -- ты же видел его!

-- Да... Но не я отдаю приказы...

-- Прости нас, посол, -- сказал Телесин, -- прости меня. Ты просишь нас нарушить союзнический долг, но...

-- Не говори "нет", Телесин, -- вскричал Прим, -- не давай чувствам взять верх над разумом! Обдумай все еще раз, еще тысячу раз!

Вождь молчал.

-- Я не буду требовать обещаний, клятв. Не буду требовать ответа, я уеду немедленно, не дожидаясь вашего решения, но я заклинаю вас, обдумайте его. Наплевать на Митридата, наплевать на всех, но если вы пойдете против Суллы сейчас, это гибель!

Альбин сжал зубы и кулаки, губы его дрожали, а на скулах играли желваки.

-- Если ты уезжаешь, я прикажу проводить тебя, -- сказал Телесин, - никто более не посмеет оскорбить священное звание посла.

Ганника отпустили, он оторопело переводил взгляд с Аппия на самнитов и обратно. Прим освободил Армилла.

-- Проводи посла, -- приказал Телесин оску.

-- Да уж, лучшего эскорта не найти, -- процедил Прим. Уходя он повернулся и сказал, -- не совершите ошибку. Последствия будут чудовищны.

Они уезжали в ночь, Прим не пожелал задерживаться в Беневенте до утра. Телесин приказал выдать им лошадей. Армилл, выполняя приказ, проводил посла и его телохранителя до городских ворот.

-- Гелиайне, апостол. Амнисто какосис[135]

, -- сказал по-гречески оск.

Аппий кивнул.

-- Гелиайне, Крикс[136]

, - и добавил на латыни, -- желаю тебе в будущем холодной головы и твердой руки. Как видно, горячее сердце может завести лишь на погребальный костер. И если твои вожди не услышали меня, уцелей в грядущих битвах. Пусть побольше самнитов, осков уцелеет. Вы еще будете нужны этой земле.

-- ...Он уехал?

-- Да, Телесин отпустил его, -- еще совсем недавно, в разговоре с вождем, Альбин походил на кипящий котел с гремящей крышкой, но теперь он уже совершенно остыл и говорил спокойно.

-- Напрасно, -- лицо собеседника самнита, занявшего резное кресло в углу слабоосвещенной свечами комнаты, было скрыто в тени.

-- Не так-то просто было удержать его.

-- Я знаю...

Повисла пауза.

-- И что же вождь намерен предпринять?

-- Такие дела не решаются в одночасье, -- отрезал Альбин.

-- Конечно.

Самнит не видел лица собеседника, но готов был поклясться, что тот ухмыляется.

-- Значит, Митридату нужно, чтобы самниты не ввязывались в грядущую гражданскую войну. А может он попросит о том же и луканов... и всех италиков. Весьма неожиданная просьба в устах Митридата. Интересно, знает ли о ней Митридат?

Глава 11. Возле северного побережья Коса