Пес, который взломал дверь

Через час или два после того, как Стив ушел, мне позвонила Марсия Броли, о которой я опрометчиво обещала написать статью. Ее муж Ларри успел сфотографировать гобелен из акиты, пока этот шедевр не забрали заказчики. Марсия хотела показать мне фотографии этого гобелена и еще двух-трех работ, которые мне надо было ну просто обязательно увидеть. Может быть, отправить их по почте? Поблагодарив ее за это предложение, я сообщила, что сегодня вечером занятия по дрессировке у меня будут проходить в парке напротив ее дома и что я заскочу за снимками.

Днем Лия, Эмма, Мириам и Моника отправились на Гарвард-сквер. Лия вернулась домой с тисненым кожаным ковбойским поясом, который она нашла на прилавке уцененных товаров в магазине Энн Тэйлор. Остальные три девочки держали в руках пакеты с хлопчатобумажными свитерами, футболками и брюками, которые приобрели на летней распродаже, а также одежду потемнее и посерьезнее для грядущих походов в школу. А что же Лия? Я смотрела на нее, слушала ее болтовню, но не заметила на ее лице ни намека на зависть, а голос ее звучал так радостно, словно все обновки предназначались ей одной. Затем девицы заперлись в ванной и принялись там делать друг другу прически под аккомпанемент какой-то радиостанции, которая каждые пять минут объявляла, что в эфире — «Бостонский Взрыв». Мы с Кими и Рауди сбежали в Стэнтоновскую библиотеку, где я смогла пару часов в тишине поработать над статьей.

Когда мы вернулись, мне с трудом удалось удержаться и не прочитать Лии лекцию о том, что она могла бы пожертвовать какими-нибудь десятью минутами своего туалета и избавить бедняжку Кими от ужасающих свалявшихся клочьев шерсти, которые свисали с ее живота, торчали у нее на спине и лапах. Я решила придерживаться другой стратегии. Я сказала себе: молчи, пусть Лия сама увидит, как на ее глазах красотка Кими превращается в пугало. Кими не страдала от своей неухоженности. Ее не беспокоило, как она выглядит. А если бы я, вычесывая Рауди, заодно прошлась несколько раз сачком по Киминой шерсти, это ничуть не побеспокоило бы Лию. (Кстати, сачок — это специальная петелька из зубчатого металла, прикрепленная к ручке. Если вы раньше не слышали о ней и у вас линяет собака, то, к вашему сведению, не будь у меня этого сачка, мне бы пришлось потратить годы на то, чтобы причесывать-вычесывать своих питомцев, а потом еще и пылесосить всю квартиру.) В воскресенье утром, перед тем как отправиться на соревнования, Лия весьма поверхностно пробежалась щеткой по Кими, не затронув подшерстка. С тех пор Кими никто не вычесывал, и она выглядела черт знает как. Сегодня вечером у нас была дрессировка. Я очень рассчитывала на бестактность Хедер Росс, с которой станется бросить пару недвусмысленных замечаний по поводу внешнего вида нашей собачки.

К тому времени как мы отправились на дрессировку, Кимина шкура выглядела еще хуже, чем днем. Свалявшаяся белая и серая покровная шерсть и подшерсток прилипли к ее телу, а те участки шкуры, что уже успели полинять, очертили мускулистые волчьи контуры Кими, обычно незаметные под густой пышной шерстью. Когда она шла, окруженная облаком разлетающейся во все стороны шерсти, то напоминала скорее собачье привидение, шествующее сквозь реальный мир в призрачном ореоле. Побледнел по-волчьему серый цвет ее головы, спины и хвоста, и, что хуже всего, потускнел сияющий черный окрас морды, стерлись контуры ее безупречной полной маски «Одинокого скитальца». Даже мне она казалась чужой собакой, чьим-то бледно-серым маламутом.

Но Лии я по-прежнему ни слова не сказала об уходе за Кими. По дороге в Ньютон мы немного поболтали.

— На тебе красивая футболка. Я не видела ее раньше.

— Спасибо. Эмма мне дала ее поносить, — сказала она.

Я не стала распространяться о том, что Эмме не особо придется по душе футболка с опушкой из ангоры.

— Ты не против, если после дрессировки я пойду к Эмме?

— Не против, — ответила я. — Но как ты вернешься домой?

— Меня проводит Джефф.

— Тогда вопросов нет. Жду тебя дома в одиннадцать.

Не так-то просто устанавливать комендантский час для родной мамы, прошедшей реинкарнацию.

— Самое позднее — в полдвенадцатого.

Глава 23

Через несколько минут мы уже были в парке. Я очень надеялась, что Марсия Броли сегодня не в говорливом настроении, но, как выяснилось, ее вообще не было дома. Я сказала ей, что заеду за фотографиями в семь. У входа на почтовом ящике меня ждала записка, в которой говорилось, что Марсии срочно понадобилось выскочить в магазин и что конверт с фотографиями лежит за решеткой входной двери. Я забрала его и направилась к машине, но тут увидела, что мне машет Лия. Она не просто махала, а поднимала правую руку и прикладывала ее к груди. Это жест дрессировщиков, и обычно он предназначается для собак, но я поняла смысл сообщения: «Ко мне!» Я перешла дорогу и, подходя к Лии, услышала, как она обращается ко мне на человеческом языке:

— Холли! Они уже начали заниматься, а у меня нет денег.