Дружный рык, вперемешку с чавканьем, огласил огромный зал. Гости развернулись в нашу сторону, поднимая чаши с напитками. Я усмехнулся и кивнул всем. Мримо наклонился ко мне и тихо сказал:
– Чванливые зажравшиеся звери. Но они нам нужны, Пес. Будь повежливее. Иди, найди себе место, отдохни и поешь, сил наберись.
Он пошел к своему трону.
– Эй, как тебя! – рыкнул один из гостей, темно-синий здоровенный ящер, не разобравшись, кто я такой. – Мяса, слуга! Бегом!
– Под носом посмотри, – ответил я, ища глазами место подальше от них.
Ящер удивленно хрюкнул, фокусируя взгляд перед собой, схватил кусок мяса и вцепился в него мелкими зубами. Потом до него дошло, что слуга осмелился дерзить, и он вскочил, опрокинув тяжелый стул. Поздно… Я уже пробирался поближе к Мримо, не обращая внимания на рёв гостя, который не обнаружил дерзкого.
Увидев за маленьким столом два свободных места, я пропихнулся между спинами, и тяжело плюхнулся на стул. Кивнул слуге, который подскочил ко мне, приветливо улыбнувшись, и показал пальцем на кувшин с вином. Слуга послушно склонился и убежал на кухню…
Я огляделся в ожидании вина. Скучно… Все жрут и пьют, лишь сам хозяин объясняет что-то невысокому юноше, с маленькой лирой в руках. Слуга вернулся, поставив передо мной кувшин и большую тарелку. Ловко отрезал от зажаренной туши приличный кусок мяса и положил на тарелку.
– Господин Пес желает еще что-нибудь? – склонился он передо мной.
– Спасибо, не нужно.
– Наслаждайтесь, господин, – опять поклонился слуга и отошел.
Внезапно шум стих. Все обернулись к хозяину, который хлопнул в ладоши, привлекая внимание.
– Гости мои! Слушайте! – громко сказал Мримо со своего места. – Певца слушайте, гости! Песнь посвящается вам, моим друзьям!
Юноша с лирой вышел вперед, высокий, бледный, с отстраненным взглядом. Сел на ступени перед троном и тронул струны. Гости перестали жевать, наблюдая за ним, но юноша не торопился. Помолчал минуту, потом откашлялся, и, тронув струны, запел, тонким, но чистым голосом:
Мда… Кто, интересно, эту песню выдумал? Глупее ничего не слышал.
– Да! – взревел какой-то толстый ящер, вскочив. – Да, во имя Пильма нашего!
– Заткнись, – мрачно сказал другой, сидящий напротив. – Не мешай слушать!
Ящер поперхнулся, и сел, бросив недобрый взгляд на другого. Но тот даже не обратил внимания, продолжая слушать певца… Зато еще один вскочил, молча, с размаху вбив короткий нож в доску стола и оглядев всех горящими угольками глаз. Но и на него не обратили внимания.
Теперь вскочили все, шипя и улюлюкая, кто-то размахивал коротким мечом, кто-то полез на стол, но свалился, кто-то требовал вина… Мримо взирал на все это поистине с каменным спокойствием, даже не предприняв попыток успокоить гостей. А юноша все продолжал петь, перебирая тонкими пальцами струны, и его голос становился все выше и выше, запросто перекрывая шум…
Ящеры бесновались. Я успел увернуться от тяжелого стула, который швырнул в меня кто-то из гостей. Встал и посмотрел на Мримо. Тот отрицательно покачал головой, увидев, что я приподнял посох. Ну и ладно…