Пес по имени Бу

Данте стал членом нашей семьи в 1997 году. До этого он был оголодавшим уличным псом, который представлял собой помесь овчарки и добермана и выглядел весьма сурово, а подчас и вовсе пугающе. Казалось бы, худшей няньки для Бу найти было невозможно. Тем не менее вышло наоборот.

Через полгода после нашей с Лоренсом свадьбы необычайно теплый апрельский вечер навел нас на мысль о том, что было бы неплохо погулять с Аттикусом в собачьем парке. Вообще-то, на всех собачьих площадках Аттикус неизменно сидел рядом со мной на скамейке, лишь изредка спрыгивая вниз, чтобы обнюхать кого-то из присутствующих, и поспешно возвращаясь назад. Поэтому, скорее всего, мы с Лоренсом просто искали предлог, чтобы после долгой и холодной зимы, проведенной в основном за закрытыми дверями и окнами дома и офиса, подышать свежим воздухом весеннего Нью-Йорка.

Пока мы с Аттикусом сидели и наблюдали за возней животных, Лоренс бродил по всей площадке и играл с другими собаками. Наконец он остановился рядом с какой-то женщиной в другом конце парка. Они разговорились. Не успела я поинтересоваться, что происходит, как он уже был рядом со мной. По его лицу я поняла — что-то действительно происходит.

— Я познакомился с великолепной псиной, — поведал мне он.

Я промолчала.

— Ему нужен дом.

Я продолжала молча смотреть на него.

— Эта женщина, которая привела его в парк… — продолжал Лоренс, все ускоряя темп речи и не позволяя мне вставить ни слова, — у нее уже есть два неразвязанных кобеля, и они с ним не ладят, поэтому ему нужны другие хозяева. Она отчаянно ищет людей, которые могли бы взять его к себе, может, хотя бы на выходные. Она обещает, что заберет его в понедельник, если он нам не понравится. Вот я и подумал, что, возможно, мы могли бы…

Лоренс был вынужден умолкнуть, потому что на нас внезапно налетел вихрь, принесший с собой облако пыли, щепок, слюны и остаточного запаха собачьих какашек. Все это на мгновение заслонило от меня окружающий мир, но потом из этой тучи возникли огромный нос и в такой же степени огромный язык, за которыми виднелось нечто… В общем, это была совокупность собачьей шерсти и костей. Уже в следующую секунду мое лицо облизали от подбородка до бровей.

— Он и со мной это сделал, — ухмыльнулся Лоренс. — Можно мы оставим его себе?

— Ни в коем случае.

Пес представлял собой жалкое зрелище. Он так отощал, что взгляду открывались все до одного ребра, казалось, достаточно коснуться его спины, чтобы порезать ладонь о выпирающие кости таза. Мышечная масса исчезла даже с его морды, из-за чего глаза торчали из глазниц подобно странным очкам, удивительным образом сочетаясь с его ушами, наполовину сложенными вперед и похожими на крылья маленького реактивного самолета. Было ясно, что с этой собакой обращались очень плохо и ее восстановление потребует невероятных усилий, заботы и внимания. Более того, являя собой всего лишь кожу да кости, пес тем не менее весил не меньше семидесяти фунтов, а в нашей маленькой квартире было тесно даже тем двум людям, двум кошкам и одной собаке, которые в ней уже жили.

Ни в коем случае.

Час спустя мы наблюдали за физически изможденным, но жизнерадостным псом, который долго носился по нашей гостиной, съел две миски собачьего корма и неутомимо играл с Аттикусом в «Короля кровати», пока оба не отключились от усталости. В то время мы еще не знали, что, с медицинской точки зрения, нельзя давать сразу много еды такой истощенной и при этом такой активной собаке. Своей добротой мы могли убить пса. Но, проснувшись на следующее утро, вместо мертвой собаки мы обнаружили посреди комнаты невообразимо огромную лужу кала вперемешку с глистами. Весь день пес продолжал подобно торнадо разносить на части нашу квартиру. Он какал, бегал, прыгал, какал, хватал все, что только можно было схватить зубами, а потом снова какал.

Кот Мерлин занял оборонительную позицию на кровати и три дня не сходил с места. А кошка Тара, которую было трудно обнаружить даже в обычных условиях, теперь и вовсе превратилась в невидимку.

В центре всего этого хаоса царил Данте, самый милый и дружелюбный пес в мире. У нас все получится, — говорили мы себе. — Мы справимся. Но тут это собачье стихийное бедствие улучило момент, когда Мерлин покинул кровать, ликуя, запрыгнуло туда, где только что сидел кот, и залило постель мочой. Мы сказали женщине, что ей придется забрать песика, а потом выплакали все глаза.

В конце концов до нас дошло, что никому мы его не отдадим, и мы решили назвать его в честь поэта Данте Алигьери, чье произведение описывает путешествие сквозь девять кругов ада и обратно. У нас сложилось впечатление, что этот пес выкупил именно такой тур.