Пес по имени Бу

Я верю в то, что судьба сама приводит нас к животным, в которых мы нуждаемся и которые нуждаются в нас. Я не планировала заводить ни Аттикуса, ни Данте, но оба пса оказались для нас настоящим благословением, появившись в нашей жизни отнюдь не случайно. Причем при обстоятельствах, зеркально отражающих события моего детства, которые я пыталась исправить здесь и сейчас. В Аттикусе я увидела одинокое и испуганное создание. Данте потерялся и отчаянно нуждался в любви и внимании. И в этом маленьком беспомощном щенке я тоже увидела отвергнутое и подвергающееся унижениям животное. Ему не было места среди его братьев и сестер, и я не могла уйти, оставив его на произвол судьбы. Ситуация, в которой он оказался, была мне до боли знакомой.

Приняв в свою жизнь упомянутых собак, я поступила правильно. Может быть, этот крошка тоже окажется нелишним?

— Мне очень нравится этот малыш, — тихо произнесла я, обращаясь к девушке-продавщице.

— Угу, мне тоже.

— Но у меня уже есть две собаки, — продолжала я, — и мне хотелось бы, чтобы он познакомился с ними прежде, чем я приму окончательное решение. Можно, я привезу их сюда, чтобы они пообщались?

Девушка явно не была готова к такому вопросу, но после недолгих уговоров согласилась на непродолжительный визит. Выходя из магазина, я почувствовала, как на меня снова наваливаются сомнения. Я подумала о своих собаках и о том, как они примут нового члена семьи, но я совсем забыла еще об одном обитателе моего дома — собственном муже. Мне необходимо было заручиться и его согласием. Я должна была убедить его в том, что щенок нуждается в нас так же сильно, как и мы в нем. Я внутренне сжалась и набрала его номер, мгновенно разрушив оцепенение, не позволявшее мне отойти от коробки со щенками.

— Что там у тебя? — раздраженно спросил Лоренс.

Я будто почувствовала, как от клавиатуры, на которой он набирал какой-то текст, волнами исходит напряжение.

— Э-э… Я тут смотрю на одного щенка и…

— И что?

Клац-клац-клац.

— И думаю, что тебе нужно приехать и тоже взглянуть на него.

Клац-клац-клац.

— Зачем?

Клац-клац-клац.

— Я думаю, что мы должны забрать его к себе.

Клацанье стихло.

— Почему?

— Ему тут не место. Я не могу этого объяснить. Я просто не могу его здесь оставить.

Я начала запинаться, и слова застряли у меня в горле.

Мне всегда было трудно просить о чем-то других людей. Даже своего собственного мужа. Годы обид и унижений, когда я была брошена на произвол судьбы, оставили свой неизгладимый отпечаток в моей душе, навеки поселив в ней робость и неуверенность в себе. Я всячески пыталась превратить это ощущение собственной ничтожности в нечто более достойное. Все, что мне удавалось, — это нанести еще один слой полироли на скрывающую мои комплексы скорлупу. В свою очередь, настороженность Лоренса служила ему защитным механизмом, выработавшимся в результате жизни в его собственной неблагополучной семье. В результате он почти никогда не открывался перед людьми, пряча свои мысли и чувства за язвительными шутками, на которые я отвечала тем же. Подобная манера всегда мешала нам обсуждать серьезные вопросы.

Я сделала глубокий вдох и попыталась объяснить ему все еще раз.

— Мы ему нужны. Я не в силах его оставить. Ты не мог бы уйти с работы чуть раньше и подъехать сюда? Как только ты его увидишь, ты сам все поймешь.

Лоренс тяжело вздохнул, и из телефона донеслось еще более яростное клац-клац-клац. Наконец:

— Раз уж это так необходимо…

— Он такой милый, — произнесла продавщица, когда я закончила разговор с мужем. — И такой мягкий.

Я раскрыла рот, чтобы сообщить ей, что он и в самом деле может быть таким, когда не нервничает, но вовремя сообразила, что она говорит о собаке, а не о моем муже. Несмотря на тон состоявшегося разговора, Лоренс всегда был самым ярым защитником жертв несправедливости из всех, кого я только знаю. Я очень надеялась на то, что этот малыш очарует Лоренса так, как ему удалось очаровать меня.