Пес по имени Бу

Слушая Джули и Синди, я от изумления даже рот раскрыла, а мое сердце пыталось воспринять совокупность того, что следовало из этого диагноза. С одной стороны, у меня появились основания полагать, что медленное обучение Бу объяснялось вовсе не тем, что я никудышный учитель. Скорее всего, произошло совершенно обратное: мне удалось, пусть и медленно, многому обучить собаку с пороками развития. Я также должна была отметить заслуги Бу. Он изо всех сил старался соответствовать моим требованиям, несмотря на то что ему приходилось очень тяжело. Меня охватила неописуемая гордость за упорство своего ученика. С другой стороны, я была вынуждена взглянуть в лицо фактам. Мне пришлось признать, что эта псинка никогда не сможет освоить все необходимые навыки для того, чтобы стать служебной собакой и помощником Чака.

Я также поняла, что между мной и Бу много общего. Возможно, он был призван помочь мне залатать мои старые эмоциональные раны. Ситуация напоминала заезженный прием из старого кино: экран постепенно заполоняет туманное облако — и зритель понимает, что герой мысленно перенесся в прошлое. Слушая рассказ Синди и Джули о церебеллярной гипоплазии, я вдруг услышала голос доктора Маглионе, объясняющий, что мои затруднения при чтении вызваны дислексией и что у меня весьма высокий уровень интеллекта, которому порой мешает проявляться упомянутое нарушение. Я так страстно хотела быть яркой и талантливой, и я знала, что Бу тоже очень хочется выполнить все, о чем его просят, но ни один из нас не мог достигнуть желаемого.

Затем, как и положено в кино, в моей голове зазвучал тихий голос, отчаянно пытающийся пробиться сквозь завесу жалости, которую я испытывала к себе и к Бу. Я вспомнила об одном из множества тестов, которые за несколько недель совместной работы дал мне доктор Маглионе. Я сочла то задание забавным и в итоге потрясла врача результатом, который он назвал блестящим и указывающим на мои выдающиеся способности. Тест заключался в том, что я должна была поместить кусочки дерева разнообразной формы в предназначенные для них ячейки. Все это предстояло проделать трижды — один раз с открытыми глазами, используя свою доминантную руку, второй раз с завязанными глазами, используя все ту же доминантную руку, и наконец с завязанными глазами, используя второстепенную руку. Доктор Маглионе сказал, что впервые в жизни видит такой невероятный результат. Он был потрясен и жаждал как можно скорее поделиться рассказом о моем даре с коллегами. Ни он, ни я не знали, как это можно применить, но у меня обнаружились выдающиеся способности! Позднее, купив машину, я поняла, чем, на самом деле, полезен этот навык. Никто не может уложить вещи в багажник с такой точностью и эффективностью, как я. Но если серьезно, то именно это умение находить и запоминать микромодели сделало меня столь успешным кинологом.

Если у меня имеется какой-то талант, то Бу тоже должен иметь определенные способности. Я просто должна была их раскопать. При этом я не собиралась сбрасывать со счетов или игнорировать особые потребности Бу. Он такой, какой есть, и я намеревалась предоставить ему любую необходимую помощь, чтобы с учетом всех обстоятельств он смог достичь наилучших результатов. Мне было все равно, каким тренером при этом буду выглядеть я. Даешь дурацкие, привлекающие всеобщее внимание звуки!

На мгновение я задумалась над тем, сможет ли Бу быть Чаку просто товарищем. Не служебной собакой, но хорошим компаньоном. Однако для этого ему все равно требовалась серьезная подготовка. К тому же семье Чака не нужна была собака с особыми потребностями, тем более в такое время, когда Чаку с каждым днем становилось все хуже. Бу неизбежно превратился бы для них в обузу. В уютную, любящую, мягкую, но тем не менее обузу. Несмотря на вновь обретенную гордость за питомца, мое сердце было разбито.

Вскоре после того, как я сообщила Лоренсу о диагнозе, который поставили Бу мои приятельницы-ветеринары, я заметила, что его отношение к малышу начало меняться. Может быть, узнав, что Бу страдает церебеллярной гипоплазией, Лоренс понял, что его медленная обучаемость объясняется отнюдь не упрямством и стремлением делать все назло. Просто мозг малыша не позволял ему усваивать уроки в навязанном темпе.

Я впервые заметила перемены в отношении Лоренса, когда однажды вечером вернулась домой и застала следующую картину: супруг носился по дому, держа Бу на руках и гоняясь из комнаты в комнату за Аттикусом и Данте. При этом он издавал звуки, напоминающие гул самолета и обычно издаваемые маленькими мальчиками.

— Ты, кажется, получаешь удовольствие, играя с Бу? — поинтересовалась я.

— Я не играю с Бу, — возразил он. — Я использую его в качестве истребителя, преследующего Аттикуса и Данте.

— Ах, ну да, — кивнула я, пряча улыбку. — И как я сразу не сообразила?

Такие маленькие чудеса доставляли мне много радости.

* * *