Пес по имени Бу

— Разумеется, нет. Но многочисленные исследования доказывают, что одного присутствия животных довольно, чтобы нервная система человека расслабилась, а кровяное давление снизилось. Мы также знаем, что дети, испытывающие затруднения с чтением, начинают нервничать от одной мысли о необходимости что-то прочитать.

— Я все равно не понимаю, как это способно внушить детям желание читать.

К этому моменту я уже начала заикаться, но продолжала терпеливо разъяснять:

— Я по себе знаю, что такое трудности с чтением. Я дислексик, и в первые годы учебы в школе числилась среди отстающих.

Я ограничилась только этими высказываниями, призванными донести до дамы весь смысл нашей идеи. Но мой внутренний диалог с ней продолжался. Я продолжала рассказывать о том, как ненавидела чтение и избегала его любой ценой, как чумы, особенно если надо мной нависал взрослый, исправляющий все без исключения ошибки, как будто я делала их специально. Перед моим внутренним взором скользили рассерженные лица учителей, провозглашавших: «Произноси слова правильно!», как будто я могла объединить все эти налезающие друг на друга буквы в некие логические последовательности. Маме и папе было предписано ежедневно пытать меня чтением. Сначала они читали мне вслух какой-то отрывок, после чего заставляли меня саму прочитать его. Я холодела от ужаса, ожидая этого события, как расстрела. Я совершенно уверена, что было бы гораздо лучше, если бы в те ужасные годы я читала свои книги в присутствии собаки.

Заставив себя прервать этот внутренний диалог, я сосредоточилась на необходимости убедить в нашей правоте представителя администрации.

— Собаки не способны осуждать ребенка за ошибки в чтении.

Молчание.

— Устраняя фактор осуждения, — продолжала я, — мы превращаем чтение в увлекательное занятие. Чем оно забавнее, тем охотнее дети обращаются к нему. Чем чаще они это делают, тем лучше они читают.

Для меня все это было ясно как божий день, но эта женщина совершенно ничего не понимала. Мне казалось, я беседую с человеком, который не поверил бы мне, даже если бы я заявила, что небо синее.

Я была одной из учениц, которых два или три раза в неделю выводили из класса для кратких «специальных» уроков. Но даже если они и приносили мне какую-то пользу, весь полученный эффект от дополнительных занятий тут же сводился на нет испытываемым мною смущением. В результате, вместо того чтобы решать мою проблему, эти уроки учили меня старательно ее скрывать. Когда меня вызывали читать вслух, я устраивала из этого целое театральное представление. Я делала драматические паузы в нужных и ненужных местах, и никто даже не догадывался, что я просто не могу прочесть следующее слово и отчаянно пытаюсь выиграть время, силясь угадать его по контексту.

Я так стеснялась и боялась просить о помощи, что просто запихивала учебник с домашним заданием подальше в стол, надеясь, что никто его не заметит. Но когда его все же замечали, в ход шел основной педагогический прием — унижения. Меня заставляли выполнять все задания перед классом, предоставляя остальным детям возможность играть и танцевать вокруг, изображая веселую вечеринку. Когда считалось, что меня достаточно пристыдили, мне разрешали принять участие в празднике, но только при условии, что я буду играть роль мальчика. Это последнее оскорбление заставило меня навеки возненавидеть школу и чтение. В противовес этому все мои студенты, посещающие группы по дрессуре собак, успешно осваивают курс, потому что прилагают к этому все свои силы и учатся в собственном темпе, так же, как это делали мы с Бу. В мою же задачу входит позаботиться о том, чтобы они не боролись с трудностями в одиночку.

Имея подобный опыт, я особенно страстно стремилась к реализации программы обучения чтению с помощью собак. Я точно знала, что собаки помогут детям, которым этот навык дается с трудом, из-за чего они чувствуют себя униженными. Как и многих других проблемных детей, меня считали просто ленивой и пытались избавить от лени при помощи наказаний и дополнительных домашних заданий. Большую часть своего времени в школе (да и в дальнейшей жизни) я провела, считая себя тупой и неспособной к учебе. Позже, когда мне поставили диагноз дислексия, все встало на свои места, но воспоминания о пережитом позоре изгладить из памяти невозможно. Вот почему я пришла в библиотеку Махопака с целью предложить помощь тем детям, которые боятся чтения.

Но пока я терпела неудачу. Женщина передо мной, похоже, успела возненавидеть меня от всей души, и ее явно не интересовало то, что я ей говорю. Наконец не выдержала и вступила в разговор Даниэль.

— Целью данной программы не является обучение чтению. Мы хотим заинтересовать детей, сделать чтение привлекательным занятием, которое они полюбят на всю свою жизнь.

Дама из администрации смягчилась. Я не поняла, что такого сказала Даниэль, о чем я еще не говорила, но это сработало. Я с радостью уступила трибуну подруге.

— Будучи учителем, в данном случае я стремлюсь к возможности дополнительной практики для достижения беглости чтения.