Пес в колодце (ЛП)

Я выбежал на площадь перед храмом, на ступени, улица выглядела точно так, как должна была выглядеть улица в первой половине XVII века. Под звуки литавр по ней проходила рота гвардейцев. Я подбежал поближе и вот тут-то зарегистрировал глазом просто пугающую вещь: все солдаты были идентичными. Нет, не похожими друг на друга. Совершенно одинаковыми… Словно оловянные мушкетеры, отлитые из одной формы. Но, когда они заметили, что я в них всматриваюсь, прямиком у меня на глазах они стали различаться. Словно бы некий внеземной художник этой действительности спохватился, что опаздывает сдать свое произведение, и, подогнав помощников, наперегонки с ними взялся за исправление собственного труда. У капитана начал расти нос картошкой, покрытый сеточкой сосудов нос выпивохи, вокруг глаз потемнели круги, на щеке выросла гадкая бородавка. У хорунжего, несшего знамя, на тупом и гладком, словно бы кукольном, лице внезапно забагровел незаживший шрам; малолетний барабанщик засмеялся заячьей губой, а у третьего с краю солдата темные волосы сделались русыми, глаза начали косить. Все они бесцеремонно маршировали прямиком на меня, с настолько явным намерением затоптать, что я запрыгнул на стенку, обрамляющую канал. Вот только по инерции потерял я равновесие и упал вниз прямиком в канал, по которому на лодке плыли жених с невестой, наверное, со своей брачной церемонии. Я думал, что, падая, нанесу им немалый ущерб, но когда я рухнул прямиком на них, молодые развеялись, словно дым, а гондольер все так же шевелил веслом, словно случившееся никак его не касалось, к тому же ему заплатили заранее.

Из гондолы я выскочил на Пьяцца д'Эсмеральда. Здесь стояла ужасающая жара. Пот лился с меня ручьями, и вместе с тем меня словно бы схватила какая-то трясучка. Есть ли здесь люди? Таковые были. Только все засели в неглубокой тени стен, откосов и ниш – все какие-то замученные, безжизненные. Конечно, все можно было бы объяснить зноем. Но как только все меня заметили, тут же сделались шустрыми, словно бы им кто иголку в задницу сунул. Два юных кавалера схватили рапиры и устроили дуэль. Щёголь в венецианском костюме, с оживлением размахивая шляпой, начал дискуссию с дамой, обмахивающейся платочком. Носильщики с темными лицами приступили к загрузке барки. Жонглер, за выступлением которого никто, кроме меня, не следил, начал перебрасывать мячики. А вот герольд взялся читать объявления, непонятно почему, но со средины.

- А ведь верно говорит, - комментировали слушающие его горожанки.

- Прошу прощения, синьора, а о чем этот декрет? – спросил я одну из них, у которой прямо на моих глазах на лице вылезла рожа, и под носом просеялись усики.

- А ведь верно говорит, - повторили все три.

Разозлившись, я выкрикнул:

- Ну вы и дуры, настоящие задницы коровьи!

- А ведь верно говорит, - повторили они с той же интонацией.

Я сунул руку в корзину одной из них, наполненную дородными, багровыми словно царский пурпур яблоками, схватил самое зрелое и попытался сунуть себе в рот. Яблоко расплылось в руке.

- В школу возвращайся, в школу, - раздался голос отца Филиппо. Иезуит неожиданно вышел из тени Порта Салария, а за ним уже шли уже швейцаров с розгами.

- Не пойду, - сказал я, хватая рыбацкий багор, что стоял у стены траттории.

- Сын мой, как ты можешь, - вскричал падре, но остался на месте. На лицах двух абсолютно одинаковых швейцаров (у одного, правда, глаз начал заходить бельмом) появилось выражение непонимания. – А может, вернемся домой?

- Никуда я не пойду, пока не узнаю, что здесь разыгрывается?

- Что разыгрывается?... Не пойму я, что ты желаешь выразить этими странными словами.

- Почему все здесь выглядит, как будто понарошку?

Отец Филиппо пошатнулся, словно что-то попало моему наставнику прямо в сердце, а вместе с ним заколебались колокольни и громада замка, будто я видел их отраженными в кривом зеркале.

- Ты только сейчас это заметил, Альдо… То есть, я хотел сказать: Альфредо.

Я бросился бежать, а за мной начали со стен валиться зубцы со звездами.

Я сорвался с постели. Тихая ночь. Звенящие цикады, рядом со мной ровное, спокойное дыхание Моники.

- Сон разойдись, вера в Бога крепись, - вспомнил я старинное присловье, испытывая огромное облегчение, что это был всего лишь страшный сон. Я повернулся на другой бок, но спать уже не мог. Меня удивило следующее: до сих пор я видел сны исключительно о Гурбиани, а этот был про Деросси. Неужели опасения доктора Рендона о возможном распаде сознания должны были найти столь быстрое подтверждение?

В погруженной во мраке комнате поблескивающий экран компьютера работал что твоя неоновая реклама. Странно – я был уверен, что выключил ноутбук, когда ложился в кровать. Я тихонько поднялся, чтобы отключить устройство еще раз, но когда подошел, увидал, что на экране пульсирует проклятая надпись, с которой я уже провел столько сражений:

ВВЕДИ КОД ДОСТУПА

Не до конца, похоже, проснувшись, я сел и положил пальцы на клавиатуре. И они уже выстучали сами, как когда-то делали это каждый день:

АЛЬФРЕДО ДЕРОССИ

Прозвучала тихая музычка "Турецкого марша".