Пес войны

— Я часто бываю здесь, — словно не замечая его смущения, продолжала Фрина. — Мы с вами ещё увидимся, но я предпочитаю, чтобы первая встреча происходила в неофициальной обстановке. Так легче составить мнение о человеке. Не желаете прогуляться со мной по саду?

— Нет, госпожа, благодарю вас. Я бы предпочёл отдохнуть с дороги.

— Ну, как угодно, — в улыбке жрицы промелькнуло лукавство. — Надеюсь, у нас ещё будет время подружиться. Только постарайтесь не забывать, что личная честь прекрасна, но всё же не стоит потоков крови и страданий целой страны. Рамалле и так пришлось несладко. А ваша жизнь неразрывно связана с её жизнью.

Она кивком попрощалась и ушла. Каниэл растерянно смотрел ей вслед, не зная, как расценить последние слова. Впрочем, жрецам и положено быть загадочными. Но всё же ему казалось, что за неожиданным советом стоит нечто большее, чем желание пустить пыль в глаза. Знать бы только, что?

ГЛАВА 3

Закат был на редкость красив. Гирхарт смотрел на полыхавшее разными оттенками красного небо, живо напомнившее ему вечер штурма Коэны. С тех пор ему нечасто выпадала минутка, когда он мог просто постоять на балконе и полюбоваться закатом. Управление государством оказалось очень трудоёмким делом. Рамалла, Западная и Восточная, Смун, Настаран. И ко всем нужен особый подход, и в каждом работы — непочатый край.

Рамалла, Смун, Настаран… Жалкий огрызок великой империи. Кое-как склеенные черепки разбитого целого, разбитого его, Гирхарта, руками. И теперь, когда великая цель, на которую он думал положить жизнь, была достигнута, его всё чаще мучил вопрос: а за каким демоном он всё это сделал?

Но с другой стороны, а что ему оставалось?! Жить в рабстве — нет, это немыслимо. Примириться с властями? Не получилось бы. Даже сумей он преодолеть себя, Арнари никогда бы на это не пошли. Уехать куда-нибудь в глушь и затаиться он не смог бы. Наняться к кому-нибудь на службу? Коэнский аристократ при дворе мелкого варварского царька! Тьфу!

Сейчас он, по крайней мере, сам себе хозяин. И не только себе. В его владении, в конце концов, не столь уж и малая территория. Но управление ей в мирное время оказалось сущим наказанием. Насколько проще было во время войны! Особенно тяжко пришлось в первые месяцы, когда он сам толком не знал, что делать дальше, а все смотрели на него и, как и прежде, ждали от него решений. Потом всё как-то более-менее наладилось, но всё равно забот было выше головы. Основной головной болью стала нехватка денег. Наладить жизнь в разорённой — им же самим разорённой! — стране оказалось делом очень и очень дорогим, а вытрясти средства было не из кого. Добычу, взятую в Коэне, пришлось поделить, иначе войска бы его не поняли. Конечно, часть отошла ему лично, другая часть, по уже сложившейся традиции, дележу не подлежала, но этого было явно недостаточно. Приходилось изворачиваться, что-то постоянно изобретать, отпустить часть пленных позначительнее за выкуп, пройтись частым гребнем по чудом уцелевшим от разграбления областям. И всё равно — не хватало.

Второй заботой стали уцелевшие провинции. Проще всего было с Настараном — туда он отправил Дарри с самыми широкими полномочиями. Сравнительно легко удалось разобраться и с Восточной Рамаллой. Оставшийся за правителя Эвер, деморализованный гибелью Арна, легко согласился на вассалитет с предоставлением автономного управления и уменьшением армии. Сейчас эта территория доставляла меньше всего хлопот, и из неё шли регулярные поступления в казну, что в условиях хронического безденежья было особенно ценно. А вот со Смуном пришлось повозиться. Тамошние племена после падения Коэны вообразили себя свободными и никому больше не подконтрольными. Приводить их в чувство силой оружия было бы рискованно — в армии Гирхарта было много смунцев. В конце концов он нашёл выход, сыграв на многолетней вражде между племенами. Его ещё в прошлом году неоднократно пытались привлечь в качестве третейского судьи, что его тогда изрядно раздражало, а сейчас взяло да и пригодилось. Он лавировал между нестойкими племенными союзами, помогая то одним, то другим, и потихонечку устанавливал свои порядки. Ему даже удавалось получать оттуда кое-какие подати.

Одновременно навалилось и множество других забот, постоянно приходилось что-то решать, кому-то отвечать, что-то просчитывать, отдавать приказы, а потом ломать голову, как сделать так, что бы они исполнялись. Словом, известие о вторжении из Тинина Гирхарт воспринял с истинным облегчением. Наконец-то можно было хотя бы на время забыть обо всей этой мороке и отправиться на войну, где всё было просто и понятно, привычно и знакомо. Но война закончилась до обидного быстро, и опять пришлось возвращаться к ожидавшим его государственным заботам.