Пес войны

День коронации и бракосочетания выдался как по заказу. Уже наступила осень, но погода решила побаловать людей несколькими тёплыми солнечными днями. Гирхарт постарался свести все формальности к минимуму, но всё равно не обошлось без воззвания к нескольким богам (официального пантеона в новой Империи не было, а потому в Сегейре привечали любое божество, если находилось достаточное число верующих) и парада войск. Последних нельзя было не уважить, ведь именно на них держалась власть императора. Впрочем, как раз это-то Гирхарт делал с удовольствием. Глядя на ровные колонны марширующих полков, внимая приветственным кликам и громыханию мечей о щиты, он испытывал чувство законной гордости. Страну он завоевал, государство пытался собрать из осколков уже бывшего, но армию свою он создал сам. Начиная с первого отряда на склонах Вастаса.

Потом было бракосочетание эманийской царевны с уже увенчанным государем Сегейрской империи. Жрица Великой Матери соединила руки молодых, сковав их невидимыми, но прочными узами до самой смерти, и Гирхарт вздохнул с облегчением. Официальная часть была закончена. Предстоял ещё пир, но на нём можно будет немножко расслабиться.

Невеста казалась совершенно спокойной и всем довольной, не выказала она никаких признаков волнения даже тогда, когда молодым настала пора идти в опочивальню. Гирхарт заподозрил было, что окажется не первым её мужчиной, но всё оказалось в порядке. Видимо, жизнь в гареме неплохо подковала её в теоретическом плане.

Празднования длились три дня — меньше было бы просто неприлично. Пиры, танцы, состязания в воинских искусствах, выступления певцов и музыкантов. Разумеется, двору Гирхарта было далеко до утончённости Коэны, но искусство складывать слова в стихи и исполнять их под музыку ценится у всех народов, даже у самых варварских. Большинство его новых подданных не поняли бы ни классической поэзии, ни театра, но песни они весьма одобряли, особенно если те были на близкие им темы: битвы, подвиги, а также душещипательные любовные истории, почти непременно с трагическим концом.

За всё время празднеств Гирхарт не виделся с Фриной, и сам удивился, насколько успел по ней соскучиться. Утром четвёртого дня он первым делом направился к ней, но оказалось, что она уехала в недавно подаренное им поместье. Неприятно удивлённый тем, что его подруга могла покинуть его, даже не поставив в известность, Гирхарт чуть было не кинулся следом, но вовремя опомнился. Ограничившись тем, что послал ей вслед письмо с просьбой объяснить своё поведение, он вернулся к заждавшимся его государственным делам.

К его некоторому удивлению, молодая супруга решила не ограничивать общение с ним спальней и протокольными церемониями. Эджельстана повадилась присоединяться к нему за трапезами, развлекая мужа беседой. Она была неглупа и в самом деле хорошо образована, много знала об искусстве Коэны, и они весьма мило обсуждали поэзию и музыку. Правда, когда она попыталась заговорить о политике, Гирхарт мягко, но непреклонно дал понять, что эту тему в беседах с супругой он затрагивать не собирается. Эджельстана не сдалась и спросила, каковы обязанности императрицы, потому что сидеть без дела ей скучно.

— Держать двор, — хмыкнул Гирхарт, — блистать на троне и родить наследника. Впрочем, если Вам действительно скучно, Вы без труда сможете найти себе занятие. Не знаю, как в Эмайе, а в Коэне, к примеру, императрицы традиционно занимались благотворительностью и покровительствовали искусствам. Вот и Вы займитесь, если угодно.

Фрина вернулась через три дня — ровно столько ей понадобилось, чтобы доехать до своего поместья, получить его письмо, догнавшее её сразу по приезде, и проделать обратный путь. Когда Гирхарту доложили об её приезде, он был у себя в кабинете.

— Ну и как это понимать? — хмуро спросил он, когда женщина переступила порог.

— Извини, пожалуйста, — несколько смущённо сказала Фрина, — но я думала, что ты знаешь.

— Знаю? По-моему, мы с тобой даже не говорили на эту тему.

— Зато я говорила с твоей женой.

— С Эджельстаной? Это она приказала тебе уехать?

— Не приказала — попросила. Через день после свадьбы она пригласила меня к себе, весьма милостиво со мной побеседовала, а в заключение попросила исчезнуть на некоторое время и не мешать вам поближе узнать друг друга. Не в таких, конечно, выражениях… Причём у меня осталось впечатление, что ты всё знаешь и ничего не имеешь против.

— Фрина, — укоризненно сказал Гирхарт, — неужели ты думаешь, что, приди мне такое в голову, я не поговорил бы с тобой сам? Разве мы с тобой первый день знакомы?

Фрина качнула головой. Вид у неё был пристыжённый и в то же время довольный.

— А Эджельстана… Ну, стервочка! — Гирхарт усмехнулся. — Неужели она и впрямь думала, что из этого что-то получится?

— Попытка — не пытка, — заметила Фрина. — Она ничего не теряла в случае неудачи.

— Кроме моего расположения.

— Его у неё и так не слишком много. Так что все остались при своих. Ты же не отошлёшь её теперь, верно?