Пес войны

— И, раз не захотела вернуться домой, это значит, что и ты ей дорог. Ну что ж… Я принесу Ему жертвы от её и твоего имени, но иноверцы в наши храмы не допускаются. Я не могу сделать исключения даже для великого Гирхарта.

— Об этом я и не прошу. Так что ваш Бог согласится принять?

Жрец удалился, унося с собой крупную сумму и заверив Гирхарта, что жертва будет принесена завтра же, во время утреннего богослужения, а остаток денег — потрачен на украшение храма.

Оставив в Катриме солидный гарнизон, Гирхарт решил впредь не дробить силы, и двигаться вперёд как можно быстрее, не отвлекаясь на другие города. Должен же он встретить эманийскую армию рано или поздно. В этом-то столкновении всё и решится.

Чем ближе была столица Ханоха, Ран-Чейна, тем беспокойнее становилось на душе у Гирхарта. Его явно заманивали вглубь страны, но поделать он ничего не мог, разве что отказаться от своих намерений и повернуть назад. Первый ход он сделал, теперь оставалось только ждать ответа противника. А потому император испытал истинное облегчение, когда ему доложили о приближении вражеской армии. К этому времени до Ран-Чейны оставался всего один переход, и долгожданная битва должна была решить, кому достанется столица. Как обычно, пообещав своим божественным Покровителям всех убитых в предстоящем сражении, а также часть пленных, Гирхарт приказал разбивать лагерь.

ГЛАВА 4

Ночью хлынул дождь — первый со времени высадки Гирхарта в Ханохе. Проснувшись, Гирхарт не сразу понял, что это за шум и шелест по крыше и вокруг шатра. А ему-то казалось, что в этих краях дождей вообще не бывает. Поднявшись, император подошёл к выходу и откинул полог.

В лицо ударили мокрый ветер и холодные струи воды. Лило так, что с трудом можно было разглядеть соседнюю палатку. По земле бежали ручьи, на глазах разливались огромные лужи, норовившие превратиться в озера, а то и в моря. Нахальная струя уже протекла в палатку, подмочив дорогой ковёр. Налетел ещё один порыв ветра, и Гирхарта окатило как из ведра. Выругавшись, он отступил от входа. Сквозь шум и плеск воды долетали еле слышные отзвуки голосов, и Гирхарт вспомнил, что в западной части лагеря земля понижалась, так что там палатки уже наверняка залило. Вздохнув, император оделся, накинул плащ и в сопровождении одного из стоявших у его палатки стражей отправился наводить порядок. Это можно было предоставить и командирам пострадавших подразделений, но неожиданный душ всё равно прогнал сон, а бездельничать, когда что-то происходит с его армией, Гирхарт не привык.

Да, небеса в этих краях редко проливались дождём, но уж если решали побаловать иссохшую землю влагой, то не скупились. К концу ливня не осталось не одной палатки, где не был бы хотя бы подмочен пол, а у западного частокола мешанина из воды и грязи достигала колен. Пришлось снимать шатры, переводить людей в верхнюю часть, тесня тамошних обитателей, спасать подмокшие припасы… Поглядев на начавшее светлеть небо, Гирхарт с некоторой досадой подумал, что половина ночи пошла псу под хвост, а завтра в бой. Оставалось утешаться мыслью, что противник чувствует себя не лучше. Махнув рукой, Гирхарт отправился досыпать.

Утром вся долина между двумя холмами, на которых расположились лагеря враждующих армий, оказалась заполненной жидкой грязью, в которой вязли не только ноги, но и конские копыта. Обозрев поле будущего сражения, Гирхарт только поморщился. Биться в таких условиях будет очень трудно. Похоже, что противник разделял его мнение. Ханохско-эманийские войска выстроились в боевые порядки, но подавать сигнал к бою не спешили. Обе армии по молчаливому согласию решили подождать, пока долина хоть немного не просохнет, благо по здешней жаре на это не должно было уйти много времени. А пока Гирхарт ещё раз внимательно осмотрел поле и расположение противника.

Надо было отдать эманийскому полководцу должное, войско своё он расположил очень грамотно. На самой кромке холма, так что большая часть его сил оказалась скрыта из глаз, видна лишь передняя линия, сегейрцам же придётся преодолеть весь подъём, прежде чем они доберутся до врагов. Но вот слева холм понижается…