Пес войны

— К демонам, — сказал он. — Вы правы, господин Гирхарт, мне и моим людям нет резона умирать за этих… Я согласен.

— Вашим людям?

— Я не один. Коэнцы пойдут за мной, а остальные могут идти по домам, или возвращаться в Эмайю… или отправляться в преисподнюю.

— Значит, договорились, — сказал Гирхарт, решив не обращать внимания на то, что его назвали всего лишь господином. Интересно, где Ваан ухитрялся прятать этих коэнцев так, что не один из них до сих пор не попал в поле зрения его прознатчиков? Рассовал, наверное, по отдалённым гарнизонам. На восточной границе Эмайи постоянно случаются стычки с тамошними варварами, самое подходящее место — там они и воинских навыков не растеряют, и глаза кому не надо мозолить не будут.

— Что вы теперь будете делать, господин Ларч?

— Не знаю. Что-нибудь…

Ларч смотрел мимо Гирхарта, но император всё же увидел промелькнувшую в серых глазах тоску. А ведь ему не позавидуешь. Лишился родины, поступил на службу к её бывшему врагу, а теперь снова вынужден уходить, чтоб не сказать — бежать. И куда? К варварам, больше некуда. И неожиданно Гирхарт почувствовал жалость к этому человеку.

— Вы можете вернуться в Рамаллу, — сказал он.

— Вот как? — Ларч недоверчиво взглянул на него. — И в каком же качестве?

— Я был бы рад видеть вас в числе своих военачальников, но вы можете приехать и как частное лицо. Не знаю, известно вам или нет, но я издал закон, по которому любой коэнец, изъявивший желание вернуться, получает полную амнистию и все гражданские права. Я также могу вернуть вам кое-что из ваших бывших владений. Всё не обещаю, но большая часть земель Коэнского округа принадлежит казне, — Гирхарт не стал уточнять, что люди теперь селились там крайне неохотно.

— Спасибо, — серьёзно сказал Ларч. — Я ценю ваше предложение, но моим домом была Коэна, а её вы не вернёте. Мне некуда и не к кому возвращаться. Я не знаю, где ваша родина, но, сдаётся мне, вы и сами не стремитесь навещать места, где прошла ваша юность.

Гирхарт помолчал. Рокуэд попал в точку, император и впрямь старался объехать стороной место, где когда-то стоял его дом, если приходилось проезжать по тем краям.

— Что ж, — сказал император, — как угодно. Но вы всё же имейте в виду… Ваших людей это тоже касается.

Расстались они вполне дружелюбно. Прощаясь, Гирхарт машинально протянул маршалу руку, тот несколько мгновений смотрел на неё, но всё же пожал. Да, сказал бы кто Гирхарту ещё месяц назад, что он испытает симпатию и сочувствие к Рокуэду Ларчу… Нет, Гирхарт никогда его не ненавидел, но после его бегства с поля боя под Сарлой чувствовал к нему этакое лёгкое презрение. А теперь оно куда-то исчезло. Кстати, самого Рокуэда наверняка обуревают схожие чувства. У него-то для ненависти были все основания, а тут — встретились, мирно побеседовали, выпили вина, даже руки друг другу пожали…

На следующий день армия Ларча снялась и ушла. Сегейрцы постояли на месте ещё некоторое время, после чего, не торопясь, двинулись в сторону Ран-Чейны. Теперь между ними и столицей не было никого, а потому Гирхарт решил провести в ней остаток времени до прихода вызванных подкреплений. А там можно и об Эмайе подумать.

С ханохской столицей никаких затруднений не возникло. Слегка ошалевшие от столь стремительной перемены горожане послушно открыли ворота, Гирхарт выслушал их уверения в верноподданнических чувствах и в свою очередь заверил, что испытывает сердечное к ним расположение и притеснять их никоим образом не намерен, а для начала на треть снижает подати и полностью освобождает от налогов храмовые земли (последнее, впрочем, было в порядке вещей, ни один храм в Сегейрской империи налогов не платил). На складах Ран-Чейны нашлись солидные запасы, а тут ещё пришло известие, что продовольствие, давно заказанное Гирхартом, наконец прибыло. Могло бы и раньше, но помешали шторма. Зато теперь Гирхарт даже сумел устроить для горожан и своих солдат настоящий праздник. Ждать противника раньше весны не приходилось, так что можно было немного расслабиться. Солдаты были довольны — пусть военной добычи почти не было, но жалованье выплачивалось аккуратно, их ожидал отдых в мирном и расположенном к ним городе, а в недалёком будущем Император клятвенно пообещал им куда более богатую Эмайю. Горожане же пришли к выводу, что при новой власти жить, пожалуй, лучше, чем при старой, так что теперь Гирхарт мог быть спокоен за свой тыл.