Пес войны

За выбором войны дело не станет, Сегейрская империя, как и её предшественница Коэна, воевала постоянно. Гирхарт слишком поздно понял, в какую ловушку угодил, принявшись латать дыры в казне за счёт военной добычи и доходов с новых земель. Новые земли давали не только доходы, но и требовали значительных расходов, а для их завоевания и удержания была нужна большая армия, и не одна, содержать которые в Рамалле просто не хватало средств, как не изворачивайся. И получился замкнутый круг: чтобы платить солдатам, нужны были деньги, чтобы добыть деньги, нужны были солдаты. Зато во внутренних областях Империи уже почти двадцать лет царил благословенный мир, и льстецы превозносили Императора, вернувшего на землю золотой век. Гирхарт старался относиться к этим дифирамбам с юмором, но всё равно слушать их было приятно. Впрочем, столь же единодушно восхваляли долгожданные мирные времена поэты и историки, и не только придворные. Придворный же историограф, тининец Аборнес, недавно представил на суд Императора первую часть своего труда, названного им «Деяния великого Гирхарта». В своём сочинении он, в целом довольно точно придерживаясь фактов, тактично обходил молчанием годы рабства и начинал своё повествование прямо с Вастаса. Столь же тактично он умалчивал о причине смерти Арна, упоминая его в числе погибших при взятии Коэны, и обстоятельствах отставки Эрмиса, не писал ни о кравтийском прошлом Вархнота Дарри (названного им «одним из вождей антикоэнского восстания в Настаране»), ни о смерти Рейнета Серлея. Зато подробно и со знанием дела разбирались все кампании Гирхарта и его соратников, включая завоевание Рейндари. Гирхарт, в целом одобрив сочинение, велел изменить название на «Историю Сегейрской империи» и дать более подробные сведения о Таскире и его армии, а также о деятельности Эвера в качестве правителя Восточной Рамаллы, которая теперь окончательно вошла в состав ядра Империи.

День уже клонился к вечеру, когда Гирхарт въехал во двор небольшого, но роскошного дворца, стоявшего на морском берегу неподалёку от Ханда. Спрыгнув с коня, он привычно предоставил слугам разбираться со свитой, а сам сразу же поднялся на террасу, где Фрина любила проводить вечерние часы. Они обменялись несколькими словами ни о чём, Гирхарт сел рядом с подругой, обнял её и замолчал, глядя вдаль. Отсюда открывался прекрасный вид на сбегавший к воде склон, прибрежные скалы и раскинувшуюся до горизонта морскую ширь, перечеркнутую ало-золотой дорожкой от низкого солнца. В последнее время Фрина стала прибаливать, ей было плохо в душном городе, и он приказал перестроить для неё эту виллу, некогда принадлежавшую Серлею, где и сам теперь старался проводить как можно больше времени. Иногда дела призывали его в Сегейр, но Гирхарт при первой же возможности старался вернуться к ней.

Равнодушное время не щадило и её. Она ведь была старше Гирхарта, хоть и ненамного, и в последнее время он всё чаще со страхом думал, что будет, если она умрёт раньше него. Потому и старался проводить с ней каждую свободную минуту, ловя последние мгновения счастья, отпущенные ему в этом мире. Перебирая в памяти их совместную жизнь, он так и не смог вспомнить, когда она стала для него не просто помощницей и любовницей, а всем на свете. Сначала ему была нужна её слава пророчицы и жрицы, потом недосуг было искать другую женщину, потом она стала одной из очень немногих, кому он безусловно доверял… Теперь же Гирхарт понимал, что, потеряв её, он будет уже не жить, а доживать. Даже сыновья не смогут заполнить ту пустоту, что останется после её ухода.

Она была единственной, с кем можно было говорить, не взвешивая каждое слово. Или просто молчать.

— Ваше Величество, — неслышно возникший рядом слуга почтительно поклонился. — Посыльный из Сегейра.

— Зови, — сказал Гирхарт, подавив вздох. Вот так, только настроишься на приятный вечер, и тут же возникают какие-то дела.

— Ваше Величество, — поднявшийся на террасу гонец браво щёлкнул каблуками. — У меня послание от канцлера. Пришли известия с восточного побережья. Вторжение.

— Какое ещё вторжение? Чьё?

— Не могу знать, Ваше Величество.

— Давайте письмо.

Гонец подал запечатанный пакет. Гирхарт сорвал печати и вгляделся в ровные строчки. Лавар писал, что в небольшом портовом городке Дихмаре и впрямь высадилась вражеская армия. Она была невелика, но удивляла не столько её малочисленность, сколько наглость её командующего. По словам Каниэла, этот командующий призывал всех, кто ещё помнит о Коэне, встать под свои знамёна, именуя себя императором Коэны Рейнетом Серлеем.

Гирхарт по привычке тряхнул головой и перечитал ещё раз. Всё правильно, ошибки не было. К письму прилагался текст распространяемого «Серлеем» воззвания. Его Гирхарт тоже перечитал дважды. Потом молча протянул бумаги Фрине и кивнул гонцу:

— Можете идти.

Простучали и затихли шаги. Фрина внимательно прочитала обе бумаги и вернула Гирхарту.

— Бред какой-то, — сказал он.

— Почему бред? Просто твои южные враги используют любую возможность, чтобы тебе насолить. Керпанес ведь так и скрылся?