Пес войны

Перед началом сражения не было никаких речей и прочих церемоний. Закончив построение, войска лишь несколько минут в молчании стояли друг против друга. Повстанцы начали первыми — Гирхарт хотел перехватить инициативу. После короткого обстрела вражеских позиций первая и вторая линии бегом рванулись через поле, на ощетинившийся железом строй коэнцев. Третья линия, повинуясь приказу, осталась стоять на месте. Гирхарт остался вместе с ней — пусть смунцы думают что хотят, но идти в бой самому было рано. С небольшого пригорка он видел, как людская лавина закрывает пространство между двумя шеренгами. Расстояние было довольно велико, и прошло несколько бесконечных минут, прежде чем эта лавина всей своей тяжестью ударилась во вражеский строй.

Уголь беспокойно переступал с ноги на ногу, чувствуя волнение всадника, хотя Гирхарт и старался не подавать виду. Он не мог в деталях разглядеть, что происходило там, на дальнем конце поля, но воображение весьма живо рисовало такую знакомую картину рукопашной. Его солдаты бились во вражеский строй, убивали и умирали сами. Сила первого разгона была велика, и первые ряды противника смешались и даже кое-где подались назад, но потом стали несокрушимо, как скалы. Солдаты Ларча в очередной раз доказывали, что они по праву считаются лучшим войском империи. Воины Гирхарта, будучи не в силах прорвать этот железный строй, отступали, перестраивались, снова шли в атаку, и вновь отступали… Казалось, это будет продолжаться бесконечно.

С другого берега реки донеслось пение труб и крики. Гирхарт посмотрел туда. Ага! Смунцы, всю ночь скрытно переправлявшиеся на другой берег выше по течению, пошли на штурм Сарлы. Ну, давайте, голубчики, давайте, надеюсь, на несколько часов вас хватит. Разумеется, Гирхарт не стал говорить своим союзникам, что их единственная задача — связать гарнизон крепости и не дать ему вмешаться в битву. Нет, всё выглядело так, словно они честно поделили врагов, и Гирхарт подробно обсудил с вождями план штурма, делая главный упор на то, что коэнцев необходимо измотать и потому на первых порах не стоит особенно усердствовать и тратить силы, а решающий приступ подгадать так, чтобы он совпал с решающим ударом по войску Ларча. «Посмотрим, кто управится первым», — сказал он союзникам, и эта мальчишеская подначка была встречена одобрительными смешками. Вспомнив о ней, Гирхарт усмехнулся и снова устремил взгляд вперёд, туда, где решалась судьба его боя.

А наступление его армии захлёбывалось. Повстанцы бросались на врага с прежней яростью, но ясно было, что долго это продолжаться не может. Скоро они устанут, и придётся отступать. И тогда…

Гирхарт впился глазами в реявший над центром вражеского строя голубой стяг, означавший местонахождение полководца. Ну же, Ларч, неужели ты упустишь такой шанс? Останешься на месте, не перейдёшь в контратаку? Ведь твой враг слабеет, он готов отойти, нажми — и он побежит!

Ларч свой шанс не упустил. Гирхарт напрягся, как пёс, почуявший след, когда увидел, что коэнцы, сохраняя строй, сделали шаг вперёд, и ещё один, и ещё… Правда, люди Гирхарта не побежали, они отходили, медленно и огрызаясь, но всё-таки отходили. Враг уверенно теснил их, и при этом, как отметил Даан, третья линия осталась на месте — Рокуэд тоже не спешил пускать в ход все свои силы.

Уголь затанцевал, выгибая шею, словно перед ним оказался жеребец-соперник. Гирхарт похлопал его по лоснящейся шкуре и, подозвав адъютанта, отдал приказ. Адъютант старательно отдал честь и умчался к не принимавшей участия в бою кавалерии.

В генерале Диаре можно было не сомневаться, он своё дело знал отлично. Они с Гирхартом не зря до седьмого пота гоняли полки и эскадроны, отрабатывая маневры и перестроения. Конница двинулась вперёд неторопливо и слаженно, кони шли рысью, благо ширина поля позволяла разгоняться постепенно. Однако теперь коэнский полководец не стал дожидаться удара. Он решил ударить сам.

Коэнская конница рванулась вперёд галопом, куда быстрее, чем их противники. Диар тоже отдал приказ «В галоп!», но коэнцы уже перестроились клином, и этот клин стремительно врезался в ряды кавалерии Гирхарта, опрокидывая всех, оказавшихся на пути, и всё глубже и глубже входя в их порядки.

Повстанцы, похоже, не ожидали ничего подобного. Генерал, явно испугавшись, что его полки сейчас разрежут надвое и истребят, отчаянно попытался выровнять строй, но коэнцы нажимали, и его попытка привела только к тому, что повстанцы были вынуждены откатываться всё дальше. Отступление, чудом не переходящее в бегство, миновало ту часть поля, на котором продолжали сражаться пехотинцы, потом стоящую на месте третью линию Гирхарта, и оказалось у нее в тылу, и тут кавалерия повстанцев наконец потеряла голову. Всадники развернули лошадей и понеслись прочь, пытаясь оторваться от преследователей.

Командир коэнской конницы тоже знал своё дело. Вид удирающего врага не вскружил головы ни ему, ни его людям. В погоню отправилась только часть всадников, а остальные повернули с явным намерением ударить во фланг и открытый тыл армии Гирхарта.