Песарика (СИ)

  Песарика человек отрешённый, очень мрачного содержания человек. Говорит, хрипло, дном отравленной махоркою гортани. Говорит мало, ходит медленно, в душе носит: удручающие восприятия, ледяное презрение к чуждому людскому миру. Передвигаясь, раскачивает время, словно отрухлявевший еловый столб. Потоки его ржавого кровообращения безразличны, к живому стуку сердца. Оно у него окаменело. Жёсткие удары отбивают события с необратимой твёрдостью застывшей ненависти. Ещё с раннего возраста, Песарика возненавидел вымышленный человечеством труд, и молодых женщин, беспрерывно обновляющих людское население. На Песарике, всегда источенное молью потёртое коричневое облинялое пальто, - такое же ветхое, как и он сам, - обои наполнены пылью ушедших лет. В рукаве вислой одежды ютится положенная острота стали, финка - нож, царапающий окостенелые мысли его дремучего, жуткого, стороннего уклада мозгов. Взгляд у него тоже режущий, давящий, - выдаёт колкое ежовое содержание леденящего нутра, вынуждает помнить когда-то зародившийся для сохранения земной жизни, остерегающий иступлённый страх. Свой закат Песарика затерял: в густо обросших не поседевших волосах искорёженной головы, привыкшей к нулевой стрижке. Везде волосы и уныние: в ощетиненных усах, в сердитом скрежете скул, в землистом от ссохшихся угрей морщинистом лбу. Кто из его детства, насчитывают много лет упрямого недоразумения. Долгое время, поднесло его туманной судьбе много тюрем, уйма уголовных наказании. Судимость перекрывала другую судимость, растянулись статьи длиною больше жизни, - на 101 год судебных приговоров.

   Ещё юношей его закрыла: насильно толкаемая с запада, приползшая для расширения латинского влияния придуманная Романия. Потом Советы подогнали четвертак: за неуклюжее пренебрежение к строю, мешавшему иметь своё убеждение, и за презрение к надменным барыгам, разлагающимся от проникнутого притворства.

   Его лагерные сроки обрастали новыми годами: за пререкание, за поножёвчину, за побеги...

  Он скитался по лесотундре облепленный комарами, выискивал силу, глотая запечённую человечину, спал трупами укрытый, месяцами вынашивал карцерное принуждение. Кровь тяжелела осадками довлеющей ненависти, ужимался скучающий пульс угнетённых вен - он извлекал из карательной системы постоянные зловещие наклонности. Сам превратился тенью того лиха, что согнало людей в притеснённое узкое ограждение земли с замедленным вращением суток.

   С встречными знакомыми старый Песарика здоровается угрюмо, молча, пропавшим голосом, обнаруживает удалённое понимание к людям, принуждённым глумиться с упразднившимися характерами. Иногда, простодушные соседки, совсем чужие забытые опечаленными годами женщины, - еду горячую подают, одежду умерших мужей сваливают, - с него не падает. В дни осенних затяжных дождей, и при медленном таянии снега - из разных сторон потолка старого дома просачивалась вода - заливала пол, пока не отойдёт, Песарика добирался до лежанки, наступая раскиданные кирпичи. Залитый водой пол - отголосок карцера и его упругой прочности.