Песчаная лестница

– Элис, – Элис только вчера присоединилась к нам – есть ли у тебя мысли, которыми ты хотела бы с нами поделиться?

Это был тот случай, когда Элис не знала, как поступить: искренне рассказать о своих желаниях или озвучить формальные представления о счастье, принятые в обществе. Первый вариант делал ее сильной и уверенной в собственных желаниях и целях. А второй вариант был безопасен для ее ранимой души, защищая от критики, осуждения и сравнения. Она выбрала нейтральный ответ. При этом ее сердце колотилось так, что немели колени.

– Сейчас мне для счастья нужен просто отдых и сон.

– Пол, ты заключительный в этом «круге счастливых людей». Мы слушаем тебя.

– Я счастлив. У меня появилось здесь всё, что мне нужно для этого.

Пол лучисто улыбнулся и посмотрел на рядом сидящую Элис, но тут же отвел глаза.

– Хорошо. Нора, будь добра, раздай соглашения. Внимательно прочтите его. Помните, что мы с вами просто люди, из крови и плоти, наделенные неведомыми жела- ниями. Миллионы желаний хотят исполниться, вырваться наружу из тюрьмы ограничений, правил и страхов. Только кризис может быть кувалдой, разбивающей преграды для свободы воплощения. И кризис должен наступить от крови и плоти, через муки тела, так как мы просто люди. Я уже повторяюсь, – Томас Рот сделал паузу.

Его уверенность и хозяйская мощь фонтанировали. Он любил этот момент выбора. В его жилах закипела кровь от предвкушения победы. Это походило на состязание, в котором должен быть только один победитель, один доминирующий.

Они сидели молча. Каждый погруженный в последние слова профессора. «От крови и плоти…» Неужели всё так просто и всё так страшно? Нора незаметно раздала всем лист с карандашом.

Вздрогнув, Элис опустила вниз глаза и прочла первые строки договора:

«Я, Элис Нортон, в трезвом уме и ясной памяти даю свое согласие на проведение манипуляций в госпитале профессора Томаса Рота. Настоящий договор ограничен во времени. Сроки определяет профессор индивидуально с каждым пациентом в отдельности. Договор прекращает свое действие при условии полного восстановления здоровья пациента и удовлетворения профессора от проделанной работы. С условиями договора ознакомлена.

Согласна        Подпись»

– Друзья мои, это формальность. Каждый из вас может сейчас встать и уйти, если не согласен. Сегодня вы можете стать на шаг ближе к чувству полного счастья или сделать шаг в неизвестность, из которой пришли, – седовласый мужчина старался произнести эти слова как можно мягче, с интонацией понимания и любви.

– Я оставляю вас сегодня. Надеюсь, вы сделаете верный шаг, – профессор бесшумно вышел из кабинета, оставив двенадцать молодых людей один на один со своими страхами и надеждами.

– Всё равно мне некуда идти, – сказала Хелен, худая девушка мрачного вида, лет двадцати двух, с узким лицом и водянистыми глазами.

– Я слышал, что после пребывания здесь люди меняются, – робко произнес полноватый молодой мужчина с добрым лицом, обрамленным волнистыми волосами до плеч. Это был Дэвид.

– В лучшую или худшую сторону? – язвительно засмеялись два брата-близнеца. Они были худыми и жилистыми. Движения их тел раздражали резкостью. Глуповатые, хитрые бегающие глаза ловили каждую эмоцию и слово от окружающих людей.

– Рик, успокой своего брата. Не то место для таких нападок, – очень внятно и жестко сказал Вилли, девятнадцатилетний юноша с каштановыми волнистыми волосами, карими глазами и по-мужски притягательной внешностью. Он держался очень ровно и спокойно, как человек с военной выправкой.

– По-разному… по-разному здесь бывает, – протяжно ответила в пустоту Сара. Маленького роста, щупленькая, с мелкими чертами лица девушка была похожа на умненькую мышку, забившуюся в угол комнаты.

– Да мне вообще всё равно где и с кем, – зло улыбаясь, процедил сквозь зубы азиатский парень. Его темные близко посаженные глаза смотрели впереди себя. Как-то по-звериному он медленно перевел взгляд на высокую рыжеволосую девушку с пухлыми губами и красивым классическим лицом, как с полотен Рафаэля. Вирджиния, поймав на себе этот животный взгляд, еще больше выпрямилась и дерзко вздернула идеальной формы подбородок.

– А я хочу здесь работать, – пафосно и громко высказалась Вирджиния.

Ее белая кожа была усыпана милыми веснушками, что придавало ей детское очарование, но в моменты бурных эмоций она становилась розовой, почти пылающей. Появлялась такая смесь гнева и сексуальности.

– Ну ты чокнутая! – отреагировала на нее Кейт, высокомерного вида молодая особа лет двадцати с рыбьим ртом и плоским лицом. Говоря это, она старалась держать спину прямо, а голову высоко, поджимая под табурет свои полноватые ноги.

Все отвлеклись на Дэвида, который молча встал и положил на угол профессорского стола свой договор. В воздухе повисла пауза. Лишь на мгновение.

– Что думаешь, Элис? – задиристо, почти весело спросил Пол.

Долго всматриваясь в лист бумаги, Элис перевела взгляд на светловолосого юношу и тихо ответила:

– Мне нечего терять…

Резко черкнув свою подпись, она положила договор на край дубового стола и спешно вышла за дверь.