— Не разрешаю! — выкрикнул я. На всякий случай несколько раз повторил мысленно «Не разрешаю!» и зашагал к проему в колпаке. Жара сделалась совсем невыносимой. На ходу вытянул перед собой руку — и обомлел. Овальный лист полностью слился с моей кожей, как некогда генератор силовой брони. Теперь определить, что на руке от локтя до запястья надета эта штуковина, можно лишь, если вытянуть перед собой обе конечности и внимательно рассмотреть — левая казалась немного толще правой… но совсем немного. Торчащая из «личинки» тонкая плотно прилегала к тыльной стороне запястья, заканчиваясь в том месте, где сгибается кисть, и была почти не видна. Особенно если рубашку нацепить…
Нагнувшись, я полез наружу.
— Оно и раньше было готово к работе, — проворчал я, опустив ноги на бетонный пол зала.
Голос откликнулся:
Все вокруг мигнуло, и световая модель окружающего раздвинулась, включив в себя весь зал.
От ворот на другом его конце ко мне спешила Эви. На бегу она махала рукой, и я пошел ей навстречу, подхватив рубашку с курткой.
— Да нет, это не… — начал я.
Эви была уже рядом.
— Слушай, там еще одна статуя, только здоровенная, — начала она. — Такое чучело во всем белом. И вокруг мутанты, прикинь? Они на нее молятся.
— Отставить! — крикнул я.
— Что? — нахмурилась Эви.
— Ничего, я просто… Мутанты, не мутафаги?
— Ну, они на людей смахивают, но такие… — Эви повела рукой в воздухе. — Короче, с ними точно за жизнь не поболтаешь, дикарского вида совсем. Но идола они себе отгрохали — загляденье.
— Он в белом во всем? — переспросил я, припоминая мертвеца в кабине. — Слушай, а ведь мутанты на того, кто внутри этого аппарата, молятся. Идолов делают по его подобию…
— А кто там внутри?
— Если б я знал. Какой-то мужик, очень высокий и худой. И глаза у него желтые такие, вроде…
Голос в голове произнес громко:
Фигура Эви стоящей передо мной засияла светом, и в центре ее возник красный кружок.
— Нет, стой! — крикнул я.
И снова световая решетка мигнула. В голове зажужжало, в глазах зарябило, я едва не упал — присел на корточки и сжал голову руками.
Снова жужжание. Сквозь него донесся голос цыганки:
— Музыкант, да что с тобой такое?
Я отнял ладони от лица, она схватила меня за локоть и помогла выпрямиться. Красный кружок исчез, ее силуэт стал зеленым.
— Эти мутанты меня вроде не увидели, но если ты будешь так орать, то они нас услышат. Чего тебя трясет?
Оттолкнув ее, я стал натягивать куртку. Левая рука сгибалась так же, как правая — вцепившаяся в нее «личинка» почти не мешала.
— Это из-за того излучения, — сказал я. — Оно мне все мозги запрессовало.
— Слушай, а чего оно светится? — удивилась Эви, показывая мне за спину, и я оглянулся.
Из-под фасетчатого колпака лился багровый свет, словно внутри бушевало пламя. Жар теперь ощущался даже в том месте, где мы стояли.
— Как думаешь, не взорвется оно? — опасливо спросила цыганка.
— Может взорваться, — неуверенно сказал я. — Когда я туда влез, жара начала усиливаться. Может, там какая-то система защиты включилась?
— Ну так валим отсюда!
— Без машины я никуда не пойду.
— Да как ты ее наверх поднимешь? Та платформа не работает. Твой самоход тебе что, дороже жизни?
— Да, — сказал я. — Дороже. Пошли поглядим, что там с той платформой.