Песенные палочки

Она вспомнила, как тот постоянно тер друг о друга ладони, будто в руках у него чего-то не хватало, словно он потерял что-то ценное. Но куда же подевалась его палочка?

– А если палочка вдруг потеряется? – спросила Фан Ло. – Неужели нельзя вырезать новую?

Старик, помолчав, ответил:

– Всё не так просто.

Тут на лестнице зашелестели шаги, и в комнатку вошла сестрица Семечко, как всегда, в фартучке. Старик к этому времени уже запер палочки обратно в ящичек, который продолжал держать в руках. Сестрица Семечко удивленно посмотрела сначала на ящичек, потом на старика.

– Ты зачем сюда поднялась? – спросил он у жены. – Иди-ка по своим делам.

Сестрица Семечко долго смотрела на него, и оба молчали. Фан Ло стало неловко, и она отошла в сторону. И вдруг сестрица Семечко накинулась на мужа:

– И долго еще ты будешь их прятать?

– Не твое дело! – огрызнулся старик.

Назревала ссора, и Фан Ло было уже совсем неудобно там оставаться, поэтому она просто попрощалась с ними и направилась к выходу. Старик и сестрица Семечко проводили ее одними глазами, молча.

4

Первое, что поразило Фан Ло, – это бирюзовые воды Лунчуаньхэ. Вместе с другими пассажирами она сидела в деревянной лодке, изящной, как девичья талия; ее изумляло, насколько глубокой и яркой была вода, бесшумно и мягко, как шелк, скользившая вдоль борта. Казалось, будь сейчас у нее в руках ножницы, эту бирюзовую ткань можно было бы разрезать. Горы тоже были изумрудно-зелеными, и всё вдали насквозь пропиталось зеленоватыми оттенками. Хотелось взять эту зелень прямо в руки и хорошенько отжать, чтобы она густым соком стекала по склонам.

Настроение у Фан Ло с каждой минутой становилось всё лучше. Оно испортилось вчера ночью, когда она вернулась из чайной, – ей снова позвонил Ян Цзиньгэ и начал докучать разговорами о своей новой подруге: мол, ей нравятся дорогие бренды, с самого утра она потащила его в торговый центр «Яньша», прямиком в бутик Louis Vuitton, купила себе платье и сапоги, потратила на них сумму, равную его месячному заработку с учетом дополнительного дохода… Фан Ло не выдержала:

– Мне-то ты дай бог чтобы шоколадку купил – и то говорил, что это слаще всего на свете. А теперь тебя учат сорить деньгами, просто замечательно!

И добавила:

– Ты мне всё это рассказываешь, чтобы я лопнула от злости или от зависти?

– Фан Ло, – сказал Ян Цзиньгэ, – ты ведь мне не чужая, мы же настоящая семья и до сих пор любим друг друга…

Но она заставила его замолчать и объявила:

– Вообще-то я собираю вещи. Завтра уезжаю.

Ян Цзиньгэ решил, что она возвращается в Пекин, и хотел узнать у нее номер рейса, чтобы встретить в аэропорту.

– Что? – удивилась Фан Ло. – Да я еду в Лунчуаньхэ.

Ян Цзиньгэ стал выведывать, что за Лунчуаньхэ и зачем ей туда ехать.

– Тебе-то что? – спросила Фан Ло, но сразу добавила: – Еду навестить одного исполнителя народных песен.

– Певца? – удивился Ян Цзиньгэ. – А сколько ему лет?

– Зачем тебе знать его возраст? – поинтересовалась Фан Ло и, не сдержавшись, тут же сказала: – Представь себе, настоящего певца так же сложно отыскать, как драгоценные камни в горах. У этого исполнителя очень необычный голос, просто уникальный! Если бы ты услышал, как он поет, ты бы меня понял…

Она выпалила это на одном дыхании, после чего в трубке повисло молчание. Фан Ло подумала, что связь прервалась, два раза окликнула Ян Цзиньгэ и только потом услышала его голос:

– Надо же, как ты взволнована!

– Не ехидничай, – ответила Фан Ло.

– Необычно, необычно, – продолжал Ян Цзиньгэ. – Ты разве продюсер или руководитель, чтобы так увлекаться каким-то певцом? Ты ведущая, зачем тебе певец?

Он стрелял словами, как из пулемета, и Фан Ло воскликнула:

– Ян Цзиньгэ, ты с ума сошел?

– Фан Ло, – отвечал он, – да что у тебя там за секреты? Совсем не хочешь со мной поделиться? Болтаешься непонятно где и непонятно зачем…

Она потом полночи не могла заснуть – злилась на него. Ей даже хотелось снова ему позвонить и попросить больше не давать ей никаких указаний и не вмешиваться в ее дела.

Но теперь, на лоне природы, среди удивительных пейзажей, все эти никчемные, бесплодные разговоры потеряли остроту и отошли на второй план. От своих попутчиков Фан Ло узнала, что на скалах по берегам реки есть немало так называемых висячих гробов[17] и древних навесных дорог, вдоль которых растут мандариновые деревья. Чжан Цзай, поэт эпохи Западной Цзинь[18], писал:

В ущелье в великом обилье гранаты растут.
Бела их кора, а соки – как чистый поток.
В Цзяннани

[19] – тростник, Чжанъе же хурмою богат,В Саньба – мандарины, в Гуачжоу – яблони цвет.
И равных плодам тем и древам в местах иных нет.

Мандарины Саньба – это и есть цитрусы Трех ущелий. Фан Ло приехала в такой сезон, когда плоды еще не созрели, лишь густая зелень деревьев со всех сторон покрывала горные склоны. Но Фан Ло подумала, что местный пейзаж и без плодов весьма живописен.