Песец подкрался незамеченным

   - Давай договоримся. Я сейчас отлучусь ненадолго, помогу твоему папе, а ты пока сиди и ничего не трогай, ладно?

   Дождавшись утвердительного кивка, Олаф еще раз ободряюще улыбнулся во все тридцать два зуба (благо, маска была уже снята) и отправился к десантному люку. По дороге он коротким, почти незаметным движением коснулся пальцем точки на шее девочки, и та мгновенно провалилась в глубокий здоровый сон. Вот теперь Олаф действительно мог быть уверен, что в течение как минимум часа она будет сидеть и ничего не трогать. А то дети - это, конечно, здорово, но геморрою с ними...

   Олаф вернулся в подвал меньше чем через минуту. За это время диспозиция там принципиально не поменялась - Ланцет все так же стоял, покачивая стволом пулемета и оказывая на пленных психологическое давление, Ковалев и Синицын негромко переговаривались в углу, рассматривая стащенное в кучу оружие. Увидев, что десантник вернулся, Ковалев довольно кивнул и громко сказал:

   - Ну что, господа офицеры, активную фазу операции можно считать законченной. Можно подводить итоги. Я недоволен нами, господа.

   В первый момент Олаф удивился, что Ковалев начал разговор при пленных, но потом понял две простые истины: во-первых, Ковалеву надо выговориться, получить психологическую разрядку. Он ведь, несмотря на высокое звание, погоны надел совсем недавно и такую мясорубку своими руками еще ни разу не устраивал. С расстояния - устраивал и похлеще, но там все больше было каким-то... виртуальным, что ли. Кровь не чавкает под ногами того, кто отдает приказы, стоя на мостике, да и на лице пилота истребителя ее тоже, как правило, нет. Представители иных цивилизаций не в счет - их уничтожение воспринимается совсем иначе, а здесь все-таки люди, пусть и шелудивые, но люди. Ну а во-вторых, было похоже, что этих двоих Ковалев как живых уже не воспринимал, так что говорить при них можно было о чем угодно.

   - Штурм мы провели бездарно. Я бы даже сказал, это был верх непрофессионализма. Что скажете?

   А что сказать? Действительно, если бы у них не было сверхпрочной брони и нечеловеческих возможностей, то их перещелкали бы в первые минуты, как котят. И заложницу могли убить запросто. Конечно, всегда можно ответить, что антитеррористическими операциями они никогда не занимались, только штурмами укрепленных позиций и вражеских кораблей, со стрельбой направо и налево, а вся их подготовка - это так, краткие офицерские курсы, направленные на освоение имперской техники, но это - не оправдание. Равно как и то, что погоны на плечах всех, от лейтенанта до адмирала, не более чем аванс, который надо было еще отработать. Ковалев все это и так знал, да что там знал - сам был таким. Ладно, Ланцет - с него взятки гладки, он вообще другими делами заниматься должен. А вот Олаф и Синицын - они ведь еще в России повоевать успели. И что?

   - Командир, ну все же нормально прошло, - вмешался было Ланцет. На него все зыркнули и он смущенно замолчал. Ковалев вздохнул:

   - В общем, будем формировать подразделение антитеррора. И вообще силы быстрого реагирования с обязательным дежурством одной группы на Земле. А то сегодня меня зацепили, завтра - еще кого-нибудь. Недодумал я, надо признать... Олаф, тебе придется взять на себя командование. Инструкторами обеспечу. Ну а теперь, - Ковалев с нехорошей улыбкой повернулся к пленным, - вернемся к нашим баранам.

   - Ты ко... - начал толстый и осекся. Подвели рефлексы, на секунду проигнорировавшие тот факт, что здесь он - пленный, а никак не хозяин. Конечно, заткнулся он моментально, но внимание на себя обратить успел. Ковалев повернулся к нему, всмотрелся в его лицо...

   - Паша, - свистящим шепотом обратился он к Ланцету. - Тебе эта морда никого не напоминает?

   Ланцет, подняв забрало шлема, чтобы постоянно выводившаяся на лицевой экран информация не отвлекала его и не рассеивала внимание, подошел к вжавшемуся в стену толстяку и взял его бронированными пальцами за подбородок. Приподнял, посмотрел внимательно, повернул и посмотрел в профиль...

   - Гольденвейзер. Бывший депутат местного, республиканского госсовета. Очень богатый человек, по непроверенным данным держит до половины ювелирного рынка республики и засвечен в еще куче дел поменьше. Словом, охамевшее и разжиревшее быдло, из инородцев. Чес-слово, как раз из-за таких вот весь их род и ненавидят. Из госсовета ушел около года назад, по слухам не по своей воле. Ушли его за что-то, но за что - неясно. С тех пор информации мне не попадалось.

   - А я то думаю - с чего бы это рыло мне таким знакомым показалось? - умилился Ковалев. - Ну что, ювелир у нас есть. Работай, Паша, как мы с тобой планировали. А вы, ребята, прикрутите этих м... к стульям и идите, выволакивайте остальных во двор.